тем хуже для него. Рано или поздно, но я напишу статью, и тогда посмотрим, как долго лейтенант захочет держать при себе испорченного законника. Уж я-то знаю, как полиции важна безупречная репутация, а с таким извращенцем, ни одно управление не станет иметь ничего общего.
Только я открыла рот, как Адамс резко обхватил мое лицо ладонями и, наклонившись следом, прижался к моим губам.
В меня будто ударила молния или шарахнуло по черепу, вызывая искры, но поцелуй оказался верхом всех моих предположений – грубый, доминантный и не терпящий возражений. Контакт должен был вызвать во мне ответное желание, поддаться страсти, или… накинутся на ублюдка, срывая с него одежду, но я почувствовала лишь гнев, и он был сильнее, чем долбаный обмен слюной. Поцелуй был совсем неплох, а вот козлина перешел все границы, позволив себе вольность. Воспользовался моментом, когда я меньше всего этого ожидала! Ничего, теперь, ты почувствуешь вкус последствий, когда я нашпигую твою же жопу гвоздями. Ты еще пожалеешь, что посмел сунуться ко мне со своим мокрым ртом и паскудными мыслишками.
Нехотя разорвав поцелуй, Адамс посмотрел на меня блестящими, от удовольствия, глазами.
– Твои губы такие мягкие, – на его лице отразилось то, что он намеревался сделать, если бы мы зашли дальше, – и сладкие. Тебе понравился мой поцелуй?
Мне понравится, когда ты сдохнешь или у тебя отсохнет то, что делает тебя мужчиной.
Когда говнюк опустил руки, я отступила на шаг назад, уже примеряясь, какая часть его гребаной рожи испытает на себе мое возмездие.
Сжав пальцы, я склонила голову… и с разворота, заехала ему кулаком в челюсть. Голова подонка едва качнулась, а вот у меня вспыхнула боль в костяшках, но она была приятной, учитывая, что я только что сделала. Схватив свою сумку, и вытолкнув кресло, я торопливо покинула опасную зону. Просто на его столе так много привлекательных вещей, которыми можно отхреначить морду мудака, а тут камеры.
Блядь!
– Nom de dieu de putain de bordel de merde de saloperie de connard d’encule de mere!42– с возмущением, выплюнула я, оттого, что этот кусок тупого дерьма, целовал меня под прицелом камер! Этого позора никто не должен видеть!
– А тебя, оказывается, легко можно вывести из себя. – Задумчиво пробормотал мудак, подвигав челюстью. – Зато теперь, ты знаешь, каково это целоваться со мной.
Я скривилась.
– Следующее, что ты поцелуешь, будет твоя собственная задница. И уж поверь, я постараюсь, чтобы ты там оказался. – Я сокрушенно взмахнула рукой, на французском посылая его к такой-то матери. – Если и дальше хочешь работать со мной, запомни два условия.
– Даже два? – он вышел из-за стола, скрестив руки на груди. – Не трогать тебя и не целовать?
– Намордник и дистанция, Адамс. – Я надменно вскинула подбородок. – Только так, мы сработаемся.
Адамс улыбнулся, будто был счастлив, что я оказалась такой же испорченной, как и он. А вот и зря. Мало того, что гандон заблуждается, принимая меня за долбаную извращенку, так еще и не подозревает, насколько жестокой