стоять только на самой верхней полке до которой я даже не достаю.
Поднявшись на носочки, тянусь к коробкам, но мужская рука выхватывает пачку буквально у меня из под носа.
– За этим тянулась? – знакомый бархатистый голос заставляет мое глупое сердце совершить радостный кульбит.
– Здравствуйте, Тимур Юрьевич, – бормочу смущенно, утопая в теплоте его карих глаз с янтарными крапинками.
– И тебе привет, Вера Соколова, – отвечает он с улыбкой. – Как нога?
– Уже почти не беспокоит. Спасибо вам, – потупив глаза, изучаю его ноги в модных кедах.
Сегодня я впервые вижу его в обычной одежде, а не в униформе врача. И выглядит он… Потрясающе. Джинсы подчеркивают узкие бедра и длинные ноги. Модный черный пуховик подчеркивает широкие плечи и грудную клетку. А упавшая на глаза прядь непослушных темных волос убавляет ему сразу лет пять. Такой Шахов кажется почти… Почти доступным. И от этой мысли я снова предательски краснею.
– У тебя по графику еще одна вакцина осталась, верно? – спрашивает Шахов.
– Угу, – уму непостижимо, что он это помнит. Правду говорят, что у него ум как стальной капкан. Иначе бы он просто не стал живой легендой в свои тридцать с хвостиком. Меня же больше поражает даже не то, что он помнит расписание вакцинации, а то, что помнит меня. Сколько таких глупых «Вер» с пустячными травмами проходят через него каждый день? Не может же он помнить каждую! Или…
– Ты же не филонишь? – спрашивает Шахов с подозрением, когда пауза затягивается.
– Нет, конечно, – торопливо отвечаю я, поднимая на него глаза.
– На самом деле, острой необходимости уже нет – собака, которая тебя покусала, здоровая. Но в этом деле лучше перестраховаться.
– Я знаю.
– Тимур, давай вино возьмём? – вдруг на плечо Шахова опускается холеная рука с ярко-красным маникюром. – Субботний вечер и твой выходной отметим.
Я перевожу глаза на спутницу моего врача и отчего-то так больно становится. Она, конечно, шикарная. Высокая блондинка в обтягивающем платье, которое подчеркивает ее аппетитные формы, и стильном бежевом пальто. И с хищным взглядом, который ярче неоновой рекламы говорит мне «Он мой».
– На твой вкус, Наташ, – отвечает Шахов безразлично, не делая попытки нас познакомить.
Конечно, с чего ему нас знакомить? Я для него никто. А с ней у него, может быть, отношения. Такой как он, конечно, не может быть один. И пусть мне кажется, что эта Наталья ему совершенно не подходит, кто я такая, чтобы судить?
Когда блондинка удаляется, недовольно поджав накрашенные губы, я гордо распрямляю плечи и нахожу в себе силы произнести:
– Спасибо вам за заботу, Тимур Юрьевич. Мне пора.
Пока я иду от него прочь, ощущаю спиной его взгляд – тяжелый и внимательный. И я даже не знаю почему мне так сильно хочется плакать.
В полной прострации я иду к кассам. Выгружаю свой нехитрый продуктовый набор, расплачиваюсь, механически складываю покупки в шопер.
Смеркается. Вдоль дороги зажигаются фонари. Снег красиво мерцает