разного возраста. Кроме Бриса и Эвисы еще семеро были детьми. И вот уже почти месяц все они содержались в одном доме.
Хотя домом сложно было назвать огромное помещение лишь с несколькими окнами под потолком и множеством кроватей. Одна единственная входная дверь, две отдельных ванных комнаты и что- то вроде кухни в углу. Продукты и еду им приносили, но и готовить самим позволялось. Что даже странно, ведь возможность готовить подразумевала использование острых предметов в качестве оружия. Завоевателей, казалось, возможность мятежа или побега совершено не волновала и не беспокоила. А пленные не решались рисковать, после того как одного отчаянного безумца разрезали пополам прямо на глазах у всех остальных.
О том, что здесь в доме было лишь пятьдесят человек и ни одного из них хоть малость знакомого, в то время как только в ее небольшом поселении проживало около сотни, Миара старалась не думать. И о судьбе всего прочего населения Диштрана тоже. Выходцев из иных стран, помимо своей семьи, она не видела. Ей сейчас надо было заботиться о себе и детях. Но горечь против воли скапливалась во рту, особенно такими ночами.
Их ежедневно отпускали гулять по группам. Женщины, особенно кто постарше и опытней, собрали какие смогли найти травы и сделали подобие мази. Эгоистично, ужасно, но Миара от этого устранилась, справились и без нее. Все, лишь бы лишний раз не выдавать себя. Она лишь смотрела вокруг, не видя больше прекрасной природы, только разрушения и уже начавшие высыхать следы чужой крови, которую Миара по- прежнему слышала. Старая ничем не отличалась от только что пролитой, ощущалась для нее одинаково.
За каждым шагом пленников следили завоеватели. С ног до головы в черных одеждах, вооруженные, не показывающие своих лиц. Люди про себя окрестили их прислужниками. На вид все они были обычными людьми, правда весьма странными, будто не здоровыми. Сейчас же все пленные спали. Захватчики не нуждались во сне, это она узнала за три недели наблюдений за ними. Ночью они хотя бы оставляли их одних в этом помещении.
Миара слегка пошевелила рукой. Кандалы на запястьях протяжно звякнули. Сейчас в ночи казалось, что звук отдавался от стен и был оглушающе громким. Она попыталась пригладить влажные разметавшиеся от беспокойного сна волосы. Такие же красные, как ее глаза, точно кровь. Настоящей крови сейчас на руках не было, но она отчетливо ее чувствовала. Слишком много ее пролилось до этого дня, в том числе по ее вине.
Содранная кожа нещадно саднила от любого прикосновения. И с каждым разом, как железо кандалов проходилось по истерзанным участкам рук или ног боль усиливалась. Нескончаемая пытка длиной в недели, из которой можно было выбраться одним движением ладони. Но вряд ли завоеватели оценят, если она начнет применять свои силы. Умирать она сейчас не планировала, могла потерпеть, другие тоже. Поэтому не совещавшись и единогласно согласившись всю приготовленную мазь отдали детям.
Миара повернулась, аккуратно, чтобы не разбудить лежащих рядом Бриса и Эви. Она успокаивающее провела по голове дочери и по привычке