деда и втирался к тому в доверие в надежде, что он перепишет завещание.
Нет, Януш уважал старика слишком сильно, чтобы после его вызывающей некоторые подозрения смерти оставить его внучку в беде. Пусть для нее он оставался чужаком, но она для него – не такая уж чужая. Виктор Иванович любил ее и любил рассказывать о ее успехах, так что Януш не по своей воле знал достаточно много. Надо будет позвонить ей чуть позже, хотя бы убедиться, что она в порядке.
Вообще, все это – змора и птицы – точно не было простой случайностью. Казалось, кому-то очень не хотелось, чтобы Слава была здесь, и кто-то очень постарался напугать ее. Иначе как объяснить, что птицы успокоились, стоило ей принять решение уехать? Уже появились догадки, кто способен на подобное, но пока не было ответа – зачем.
А уж исчезновение тела и вовсе из ряда вон выходящая ситуация. Следовало сообщить обо всем совету – хотя бы для порядка – и надеяться, что они уделят этому чуть больше внимания, чем пропажам людей. Двое пропали за последнее время, а совет и пальцем о палец не ударил, списав все на побег. Но никто не сбегает из сообщества просто так, без причины, не поставив в известность ни друзей, ни глав.
Столько странных событий за столь короткое время не могли быть совпадением. Слишком поспешно заикаться о чьем-то плане и уж тем более заговоре, но все же…
С мрачной решительностью во что бы то ни стало разобраться в смерти Виктора Ивановича и всем остальном, Януш проследил из окна машины, как Слава садится на поезд, и наконец покинул парковку.
***
Страх нахлынул вместе с воспоминаниями о сегодняшней ночи. Глаза принялись лихорадочно метаться по всему обозримому пространству, выискивая темный силуэт. В нос ударил запах сырой земли. Не осталось никаких сомнений, что злобный дух – змора – увязался за ней.
Шум голосов стих, Слава не видела со своего места других людей, и ей начало казаться, что она в вагоне одна. Змору она тоже не видела, но с каждой секундой болезненного ожидания становилось только хуже и хуже, когда понимаешь, что воплощенный ночной кошмар где-то рядом, прячется, наблюдает, по какой-то причине оттягивая неизбежное, словно наслаждается твоей беспомощностью и застывшим в глазах ужасом.
Сердце грохотало где-то в желудке, в ушах звенело, кожа покрылась ледяными мурашками. Слава напрягала все силы, чтобы сбросить с себя оцепенение, вскочить, сделать хоть что-нибудь, но ничего, совсем ничего не могла.
Скоро мертвячие пальцы вновь сомкнутся на ее шее, спутанные грязные волосы вновь противно защекочут кожу, но теперь нет рядом Януша, чтобы прогнать призрака. Да и как прогнать того, кто на этот раз даже света солнечного не побоялся?
Тут вдруг раздался грохот, и поезд накрыла тень проносящегося рядом состава, погрузив вагон в неестественную темноту.
Что-то появилось впереди за спинкой кресла – или, может, оно было там всегда. Слава перестала дышать. Сбоку показались узловатые пальцы, темные, словно вымазанные в чем-то. Они вцепились в спинку,