вправо, по направлению к двери. Люди один за другими принялись так же неторопливо расступаться.
– Ты куда? – послышался за спиной голос Дженнифер, входившей в подразделение. Она была не менее фанатичной активисткой, чем сам Рэдклиф.
– Туалет, – негромко произнес Сомерсет обернувшись.
– А-а, ладно, – ответила она, вроде как смутившись, или скорее изобразив смущение.
– Спасибо, что разрешаешь, – сердито подумал Сомерсет, продолжая свое движение к заветной двери.
– Когда пара створок этого стандартного шлюза закрылась, Сомерсет наконец-то облегченно выдохнул. Теперь он стоял посреди безлюдного коридора галереи периметра. По ходу Сомерсету пришла довольно экстравагантная мысль, что когда-то нечто подобное в его жизни уже было. Действительно, то же чувство, надо думать, с адреналином, было у него в далеком детстве, когда он так же вот предпринимал небезуспешные попытки улизнуть с уроков. Вернее было сказать с дополнительных занятий, да и уроков тоже. Вместо доктора Хеллера была не вполне нормальная училка, вознамерившаяся, а главное каким-то образом получившая разрешение проводить занятия по всей той индийской чертовщине. Мировая древняя культура, чтоб ее. Училка, судя по позднему, взрослому анализу воспоминаний была склонна курить что не следует. Примечательно было, что и аналог этих активистов тогда, в детстве, тоже был. Причем сами те, как выразился бы владевший виртуозным мастерством выражаться Долбин, «черти рогатые», ровно так же, как и юный Сомерсет не выказывали большого желания оставаться в школе дольше положенного. И при этом же препятствовали его побегам. Такова видимо была человеческая природа. С другой стороны, кто бы мог подумать, что то была настоящая тренировка, которую совсем юный Сомерсет придумал и устроил себе сам.
Сейчас же на карту было поставлено куда больше, чем перспектива с выбором уйти или потерять лишний час-полтора. Сейчас речь шла о долгих годах прозябания неизвестно ради чего, если не о всей жизни, потраченной здесь. Когда Сомерсет заключал контракт, он четко осознавал, ради чего это было ему нужно, а это… Человек может пойти на многое и выдержать многое, если знает, ради чего это все. А вот если бездумно, но заодно с остальными, если ради каких-то красивых слов – это подлинное безумие.
Менее чем через пару минут после того, как за спиной закрылись створки шлюза, Сомерсет уже шагал по галерее, с отметкой плюс пятьдесят. Здесь такие строительные обозначения были сплошь и рядом. Теперь нужно было отдышаться – ставшая параноидальной осмотрительность подсказывала, что не следует полагаться на лифт, когда можно добраться своими ногами. Отметка означала, что пол проходил на высоте пятьдесят метров над поверхностью, и это было прилично даже в условиях пониженной марсианской тяжести. Галерея имела остекление и при желании, если припасть к окну, можно было увидеть фрагмент покинутого купола, как и все подобные купола имевшего вид полуцилиндра, то