ума:
«Мы будем вместе, времени не счесть».
И все же страх питает интерес.
Быть может, я схожу с ума?
Моя любовь
Моя страсть к тебе длилась одну неделю.
Мои слова не стоили твоей печали.
Моя любовь и вовсе не была любовью.
Моё желание быть рядом означало -
Плести интриги, находившись рядом.
И в грусти утопая, обретала жалось.
Может, тебя не забывая, музой объявила.
Там шум сменила пустота чарующих обид.
Прости, теперь я не хочу давать ненужных обещаний,
Ведь даже там среди руин влюбленных искажений,
Приходит осознание: тебе чужая.
Безумно разум потеряла, надеясь разойтись в конце.
Стихийное бедствие
Стоны – нарратив, разве это – любовь?
Вина и стыд недописанных строк.
Маниакальный бред – здесь новый роман.
Омертвение собственных рифм и стихов.
Интоксикация от множества линий.
Любовь и смерть вовсе не чужды.
Ожидаю прощения, что выйдет наружу,
Пишу роман кровью, сама исчезаю.
Поэт был не прав, считая – у любви нет конца.
Гессе решил: одиночество – независимость.
Павезе про смерть и глаза.
Тисдейл, что нас уже нет.
Гёте неузуально про душу творца.
Боско – детский сладостный ужас.
Я прочла труды многих поэтов.
Теряю уверенность, что мой монолог разберут на цитаты.
Больше всего меня пугает забвение,
А ещё я боюсь высоты.
Бродский: до смерти любить никто не обязан.
Никого не винить, бежать от себя с оправданием:
Моя любовь – это что-то другое.
Недописанная мысль
Я сбегу ото всех, называя любовью те пару минут, где счастливы двое.
От себя не спрятаться
Холодная постель, хлопковое белье серого цвета,
Любой окружающий звук как дрель, глаза слезятся от света.
Иду по улице, а за мною тень, стремится добиться ответа.
Но я молчу, прямо избегая людей, под капюшоном меня будто и нет тут.
Курю сигарету, мысли тревожат мой разум,
Пепел по ветру, я замерзаю, мы не встретимся взглядом.
Истоптала кроссовки, но меня всё ещё нет тут.
Я забываю, где я, кажется, дом уже рядом.
Обернусь, внезапно начался ливень с градом,
Холодно, невозвратно, а я всё блуждаю,
Боюсь снова прижаться телами, наткнувшись на что-то иное.
ХХХ
Мое холодное сердце, разбиваясь на части,
Во тьме вскрывает старые раны.
Силуэт глаз печальных усугубляет
Алые реки изрезанных рук.
Наедине со своими психозами
В тесном омуте строк недописанных
Накажу себя словами бредовыми,
Будто в опыте правда есть смысл.
Начало стало концом
Нежность всепоглощающего холода сантиментами скорбящего сердца
Окутает разум, с восторгом встречая печаль. И мне очень жаль.
Я