и перебрался в место, на которое указал Камори – в тёмный угол, скрывающий от любопытных глаз. Как раз именно туда, где лежал свёрток с мечом. На скорую руку прибрав следы постороннего, хозяин взял из ящика маленькое ожерелье из нанизанных на пеньковую верёвку монет и открыл дверь.
– Ну, наконец-то! – произнёс бородатый верзила, стоявший у входа. – А! Это ты! Я тебя помню! С тебя – тройная плата!
– П-прошу прощения, но жена с сыном уехали. Теперь я живу один.
– Вот как? Славная женщина была. Что ж ты с ней не уехал?
Камори не нашёл, что ответить и протянул монеты:
– Наша плата за одну душу. Прошу!
Монеты звенели, ударяясь друг о друга, пока грубиян их внимательно пересчитывал. В это время взгляд Тадао упал на тонкий длинный свёрток. Перед глазами возникла картина до боли знакомого клинка во дворе одержимого Мастера. Воспоминания из прошлого нахлынули, и любопытство одолело монаха. Руки сами начали, едва двигаясь, разворачивать оружие. Когда он аккуратно, почти беззвучно развязал верёвку, ткань упала сама. Но в руках монаха оказался обычный, ничем не примечательный меч. То ли с облегчением, то ли с разочарованием… – он выдохнул.
Верзила, только что досчитавший монеты, уставился пристальным взглядом на хозяина дома:
– Уехали, значит? А ну-ка! Прочь с дороги!
От сильного толчка в плечо фермер упал на пол. Переступив через него, в дом вошли два вымогателя. Они быстрым шагом направились вглубь комнат, и Тадао смог увидеть их спины. Это означало, что когда вошедшие развернутся к выходу, обязательно в свою очередь, увидят монаха. Камори со страхом смотрел на складывающуюся опасную ситуацию. Вошедшие быстро осмотрели все помещения в маленьком доме, но никого в них не обнаружили. Тогда один из них громко произнес, обращаясь к товарищу: «Этот хитрец наверняка врёт, чтобы меньше платить, а сам прячет где-то свою жену с отпрыском. Может ухо ему отрежем… для начала?! Быстренько всё выложит!». После этих слов оба повернулись и двинулись к выходу с весёлыми ухмылками на физиономиях, но тут же застыли как вкопанные. Дорогу им преградил перебинтованный, в одних штанах, едва стоявший на ногах незнакомец с мечом в руках.
Тадао не вынул клинок из деревянного чехла, наоборот, плотно соединил их вместе, связав шнуром, украшавшим рукоять оружия. Каждое движение отзывалось болью, но он смог занять боевую позицию:
– Не знаю, кто вы и что здесь делаете, да и знать не хочу! Но лучше бы убирались отсюда! Я слишком устал, чтобы жалеть вас! – улыбки монаха, которая почти никогда не сходила с его лица, как и не бывало, только – каменное безразличие.
Ещё раз внимательно оглядев незнакомца с головы до ног, оба вымогателя рассмеялись и не спеша достали своё оружие. У одного вместо обычного меча была удлинённая его версия. А второй обзавёлся широким вормоловским клинком.
– Теперь вы будете платить за четыре!.. Нет!.. Восемь душ!.. Каждую неделю!
Грубый голос вновь рассмеялся, недооценивая