мы входим своим настоящим, с его бетонными небоскребами, загрязнением воздуха и корпоративной продуктивностью, засоряющей нашу душу.
– Не буду же я пояснять это каждому покупателю, – встрял энергичный Джерри. – Вид Лондона – есть вид Лондона. Мне главное продать. Туристы не любят все эти мрачные философские измышления. Разве тебе не нужны деньги? Хочешь – напиши записку с пояснением для того американца, который повесит эту картину себе в загородный дом где-то в Чикаго или Лос-Анджелесе, чтобы он знал, что ты имел ввиду. Только поверь, ему будет до одного женского места, что ты там имел ввиду, пока он может показывать эту картину пьяный по вечерам своим гостям, чтобы похвастаться, что однажды в жизни он накопил на тур в Британию, куда летел American Airlines в эконом, а уж тем более, если в бизнес-классе!
– Нет, не стоит, – ответил Генри. – Пусть купит тот, кто больше заплатит и все.
Он шел домой в удрученном состоянии. Ему нужны были деньги, но было так жаль отдавать картину, часть своей души, тому, кто даже ее не поймет, повесив, как сувенир, в виде Биг-Бена, купленный в туристической лавке при Вестминстерском аббатстве. Его родной город был продан с аукциона. Американские, немецкие и индийские компании купили его, застроив уродливыми небоскребами из бетона и стекла. Его искусство продавалось простым американским работягам, накопившим средства на единственную в своей жизни поездку в Англию. Как раньше его Империя качала средства из американских колоний, так теперь американцы качали средства из своей колонии, все еще называемой Великой Британией. Практично ли застроить разрушенные бомбами развалины современными домами, рвущимися ввысь, как Вавилонская башня, как сделали это в Брюсселе и Германии? Очевидно, что практично. Но не человечнее ли восстановить исторический облик города, как сделали это поляки в Варшаве? Человечность – антитеза практичности. Человечность не питает кошелек, она питает душу. В данном случае душу того человека, который стоит посреди древнего города и вкушает всею своею душой его историю, древность, красоту. Это не имеет ничего общего с практичностью, кроме доходов от туризма, которыми, во многом, питается та же Франция и Италия, еще не так сильно подвергшиеся феномену «брюсселизации»5. Но Лондон богаче их всех. Голая финансовая практичность доходнее туризма и эстетики. А тем временем, бедные жители Варшавы, желающие стать лондонскими сантехниками, стоят напротив своих новых, но таких старых, восстановленных после русских артиллерийских обстрелов, зданий и смотрят на них с таким упоением, с каким ни один лондонец никогда не посмотрит на, в своем роде, интересный и красивый «огурец».
Древний библейский миф про Вавилонскую башню учит нас, современных людей, не тому, что не надо идти против бога в своих научных достижениях. Без них мы бы не высадились на Луну и не построили бы Атомную бомбу (?). Он учит нас тому, что нам плохо жить среди высоток и мы созданы (или эволюционировали, поставьте сами тут нужное вам подчеркивание, я не беру на себя