машинально. Материков было всего три, и ни один опять же не походил на земные. Она отрешенно помотала головой.
А потом кинулась к письменному столу, схватила с него ручку-перо и заметалась взглядом в поисках бумаги. Брюнет любезно выдал ей лист из стопки, лежавшей на углу стола. Желтый, не идеально гладкий, но Вику сейчас устраивал любой.
Она макнула перо в чернильницу, занесла его над бумагой, соображая, как этим канцелярским чудом вообще рисовать – спасибо, конечно, что перо было металлическим, а не гусиным – и первым делом поставила на лист смачную кляксу. Вот черт! Попыталась нарисовать два круга. Только на нервах руки так тряслись, что не выходили даже кривые яйца.
Зато брюнет быстро понял, что она хочет изобразить, забрал у нее перо и четкими движениями начертал практически идеальные окружности. После чего вернул ручку ей, и Вика принялась выводить в них примерные контуры земных материков. Но и это оказалось совсем непростой задачей. Перо больше карябало бумагу, чем рисовало линии. Зато кляксы ставило на раз-два – чуть ли не после каждого окунания в чернила. Таким образом на карте Земли появилось немало несуществующих островов и архипелагов. А брюнет-то наверняка решил, что она вовсе неграмотна, коль не умеет обращаться с писчим инструментом.
Наконец Вика кое-как дочеркала Антарктиду и показала карту «собеседнику».
Тот, в свою очередь, покачал головой и пожал плечами.
Проклятье! Ему тоже неизвестен ее мир. Как же тогда она попадет домой? У Вики потекли-таки слезы. Антон… Перед затуманенным взором встал образ возлюбленного. Светлые волосы растрепались на ветру, на губах играла ободряющая улыбка… а в синих глазах застыло немыслимое страдание. Конечно же, он раскусил подлог и тоже тоскует о ней. Неужели она больше никогда его не увидит? В груди все кровоточило и рвалось на части, словно там работала мясорубка. Это страшное слово «никогда»… звучало как приговор. Смертный приговор ее сердцу, ее надеждам на счастье.
Слезы катились по щекам, а Вика их даже не замечала. Забыла, что плакала на глазах у постороннего человека – чего никогда не позволяла себе еще с детских лет. Но сейчас все вокруг исчезло, осталась лишь она и ее горе. Не в ее силах что-либо изменить, это было самое ужасное. Решения проблемы нет, просто не существует. О том, как станет выживать в чужом мире, она сейчас даже не думала, не могла думать – сердце кричало лишь одно: «Антон!»
Вика ощутила, как что-то коснулось ее лица. Оказывается, брюнет решил стереть ее слезы тыльной стороной пальца. Улыбнулся ей. Мда, у него настроение менялось с потрясающей скоростью. Только что был мрачнее грозового неба и вот уже… А впрочем, как Вика успела заметить, при любых внешних проявлениях внутренне он оставался непрошибаемо спокоен и от него буквально исходила уверенность.
– Бла́йвор, – он указал большим пальцем себе на грудь.
Очевидно, это его имя.
– Виктория Загорская, – тоже представилась девушка. – Можно просто Вика.
Блайвор что-то произнес с язвительной