металл.
На мне оставались трусы и майка. Значит, они стянули с нас скафандры и спецкостюмы, оставив нас лишь в нижнем белье. На шее болтались вязаные жёлуди. Украшения они тоже оставили.
– Ты видел их? – спросил я Нильса, чья скамейка стояла с моей буквой Г.
Мальчик замотал головой и принялся грызть ногти. Его взгляд нервно шарил по нашей камере, и мне стало жаль сына, но я пока не мог его утешить, сам боролся с головокружением и пытался привести мысли в порядок.
Кашлянул.
Справа в груди опять что-то закололо. Я оттянул майку и заглянул внутрь. К ткани прилипло семечко ясеня. В нашем блоке он как раз облетал, вот, видимо, и забрался под шумок мне под майку, пока я гулял по ферме.
Вытащив влажную от пота крылатку, я хотел было отшвырнуть её, но на секунду помедлил. Мы, наше нижнее бельё, вязаные жёлуди жены и это семя – единственное, что осталось от всей моей планеты, поэтому я осторожно вкрутил крылатку в один из жёлудей.
– Я сначала перепугался, что ты умер, – сипло выдавил Нильс.
Я усмехнулся. Мой сын боялся за мою жизнь сильнее, чем я.
– Почему они не стали нас убивать? – спросил мальчик.
Я лишь покачал головой и обвёл взглядом комнату, пытаясь найти дверь, но таковой не оказалось.
– Ответ один. Мы для чего-то им нужны, – сказал я, и снова содрогнулся от неприятной мысли об опытах над нашими телами.
– Как думаешь, они мирно настроены? – спросил Нильс.
Я многозначительно посмотрел на него, и мальчик всё понял, отчего его нога заходила ходуном, а зубы принялись терзать ногти с новой силой. Он посмотрел в никуда. Если б эти гуманоиды были мирно настроены, они бы не стали уничтожать целую планету.
– Но с другой стороны, если б они хотели всех замочить, они б и нас тогда прибили, – словно в продолжение рассуждал Нильс.
Ты забываешь про опыты, – подумал я, но промолчал.
– Догадываешься, где мы? – спросил мальчик.
– Ни малейшего представления не имею, – отвечаю.
– Самое ироничное, что мы, скорее всего, в солнечной системе, – сказал Нильс.
Я нахмурился.
– С чего ты взял?
– С тех пор, как корабль взлетел, мы ни разу не были во тьме. В иллюминаторы всегда бил свет. Значит, это солнце.
Я на секунду задумался. Недаром говорят, что нынешнее поколение гораздо умнее и находчивее нас. Когда мне было двенадцать, я растил кабачки на бабушкином огороде, читал Гарри Поттера и думал, что сладкая вата состоит из настоящей ваты с добавлением сахара.
– Впрочем, – я пожал плечами. – Мы не знаем технологии этих существ. Быть может, они перенесли нас в другую галактику каким-нибудь специальным суперпрыжком. Как в тех фантастических фильмах.
Нильс засопел, задавшись целью вырвать зубами ноготь с корнем. Он отрицательно замычал.
– Нет, и всё-таки, я думаю, мы бы что-нибудь увидели. Какую-нибудь смену света. Если б коридор светился, свет появился бы отовсюду, но лучи всегда падали слева.
Я вздохнул. Мне нравилось, что юный Шерлок Холмс