Знаете, такой взгляд, словно растерзать готовы.
– Она ещё спрашивает! Заря давно прошла, работы полно, а ей – лишь бы поспать! – причитала экономка, но уже не била.
Женщина рывком схватила мои волосы, стаскивая с постели. Я закричала, казалось, ещё немного – и волосы останутся в этих пальцах-сосисках. Голова разрывалась от боли, что пронзала сотней игл до самых пят. Я ногтями вцепилась в чужие руки, пытаясь отцепить их от волос, однако стальная хватка не отпускала.
Вытолкнув меня в распахнутые двери, Брунхильда таки разжала кулак. Я застонала от унижения и облегчения, кожа головы противно ныла от боли, и я уверена, там заметно поубавилось волос. С ненавистью посмотрев на женщину, даже не обратила внимание на окружающий мир. За спиной послышались шепотки и смешки, которые привели меня в чувства. Внутри поскуливала от страха Глория, её тихие звуки в моей голове жутко раздражали. Как и страх, исходящий от моей соседки и парализующий тело.
– Видели? Гло опять получила… Так ей и надо… Лентяйка…
Колкие слова вонзались в спину, как и обидное прозвище моей соседки. Я резко обернулась к говорившим, замечая стайку наглых служанок. Девушки в накрахмаленных передниках и чёрных платьях, с убранными в высокие пучки волосами, были почти одинаковыми. Наверное, таких специально подбирают, чтобы меньше мозолили глаза хозяевам. Я скрипнула зубами, стараясь унять злость. Гадины, наверняка они тоже травили несчастную Глорию. В моей школьной жизни хватало таких гадюк, но меня они обходили стороной. Слишком уж у меня взгляд недобрый, и, видимо, сейчас он заработал на полную катушку.
Служанки вздрогнули, зашептались между собой и быстренько испарились. Осталась лишь экономка, готовая продолжить избиение прутом.
– П-прошу, я-я б-больше так не б-буду! – выдаивала из себя, стараясь подражать заиканию Глории.
– Смотри мне! В следующий раз так легко не отделаешься! – рявкнула госпожа Брунхильда и с мрачным удовольствием добавила: – Остаёшься без завтрака, две минуты на сборы и марш в конюшню!
Она проследила, чтобы я быстро собрала волосы в пучок и спрятала их под косынку. Пропуская сквозь пальцы роскошные тёмно-русые пряди, я не могла не восхититься. Всегда мечтала о вьющихся волосах, особенно такого приятного оттенка, похожего на шоколад. Мои жидкие русые волосы, срезанные под каре, не шли ни в какое сравнение с копной Глории. А ведь это при отсутствии хорошего ухода и благ цивилизации – просто поразительно. Мне было ужасно жаль скрывать их под грязной тканью, пряча от мира.
«М-моё н-наследие от пот-таскухи-матери нужно прятать», – внезапно появилась Глория, слепо повторяя чьи-то слова.
Что?! Какая бесчеловечная гадость это ей сказала? Меня до дрожи взбесило столь негативное отношение к той, что подарила жизнь. Моя бабушка тоже пыталась одно время вдалбливать похожие слова мне в голову, однако у неё ничего не вышло. А тут… Глория приняла их и поселила глубоко в сердце, я чувствовала это, словно шип, колющий изнутри.
«Не смей говорить так о своей матери! –