костер Дидоны. Дальше пойдут артефакты, убедительно подтверждающие небрежные предположения и неряшливую работу. Гейбриел презрительно сжал губы.
Но выбора у него все равно не было. А раз Гейбриел занял место Огастаса, то и отказаться от женитьбы не мог.
Да и ему было глубоко безразлично, на ком жениться: главное, чтобы супруга проявила здравомыслие и желание заняться хозяйством. Ну а если к тому же окажется красивой и обаятельной… что ж, тоже неплохо.
Принц снова склонился над любимым ружьем.
Глава 8
Проведя четыре часа в карете наедине с лордом Димсдейлом, Кейт решила, что самое интересное в спутнике – это корсет. До поездки она даже не подозревала, что мужчины тоже носят корсеты.
– Ужасно давит, – пожаловался Алджернон. – Но ничего не поделаешь: чтобы быть красивым, надо страдать. Так, во всяком случае, говорит мой камердинер.
Кейт ненавидела страдания и искренне радовалась тому обстоятельству, что портнихи не успели ушить дорожный костюм Виктории до состояния безупречной элегантности. Сейчас он свободно и удобно болтался на ней, не сковывая движений.
– Даже подкладки не помогают, – раздраженно признался Алджернон.
– А где у вас подкладки? – уточнила Кейт. Впрочем, можно было и не спрашивать: одного взгляда на неестественно раздутую грудь оказалось достаточно.
– Сейчас все костюмы шьют с подкладками, – пояснил лорд Димсдейл, уклоняясь от ответа. – Я не стал бы обсуждать с вами столь интимные подробности, не будь вы родственницей. Ну или почти родственницей. Не возражаете, если уже сейчас начну называть вас Викторией? Я плохо запоминаю имена и боюсь оконфузиться в обществе.
– Ничуть не возражаю, – заверила Кейт. – А как обращается к вам сестра?
– О, она называет меня просто Элджи, – воодушевился лорд Димсдейл. – Надеюсь, вы последуете ее примеру. Что мне особенно нравится в Виктории – так это простота и полное отсутствие церемоний. С первой же встречи она начала называть меня Алджерноном, а вскоре сократила имя до Элджи. Вот тогда-то я и понял, – таинственно добавил он.
– Что поняли?
– Понял, что мы с ней предназначены друг другу. Да, это судьба. И она, и я сразу почувствовали удивительную близость и родство душ.
Кейт придерживалась несколько иного мнения: удивительная близость свидетельствовала не о предназначении свыше, а всего лишь о дурном воспитании и предосудительном отсутствии дуэньи. Очаровательная интимная простота Виктории – как на словах, так и на деле – стала возможной лишь при попустительстве матери; вероятнее всего, вполне сознательном. Не исключено даже, что Марианна намеренно поощряла разного рода неприличные вольности.
Сама Кейт скорее наложила бы на себя руки, чем вышла замуж за Элджи, однако обожание Виктории вполне понимала. Молодой человек излучал доброту и душевное тепло, которых так не хватало в постоянном общении с расчетливой, черствой, эгоистичной Марианной.
– Скорее