подтащили их, почти не сопротивлявшихся, к борту – и без лишних разговоров швырнули в ледяную воду. В кругу поднялся крик и вой. Какой-то тощий тщедушный мужчина бросился на вооруженных охранников и получил короткий удар багром в грудь, отчего тут же рухнул, как срубленная жердь. Убийца тем же багром зацепил тело и потащил к борту, оставляя за собой широкую кровавую полосу. Столкнул тело и вернулся на место в оцеплении, брезгливо стряхивая кровь с острия багра. После этого пленники сникли и обреченно притихли.
А на мостике над ними снова появилась жутковатая фигура Кэпа. Отсюда его было видно гораздо лучше – мрачный темный силуэт в фуражке медленно проплыл по трапу и замер над притихшей толпой. Все ждали его слов – и пленники, и пленители.
Но лидер вольных не торопился. Можно было подумать, он нарочно выдерживает эту тягостную паузу. Или снова погрузился в свои мрачные мысли, отключившись от потерявшего для него значение мира.
– Скоро лед встанет, – донеслось до Книжника. – Скоро встанет лед…
Теперь эти слова приобрели какой-то зловещий оттенок. Кэп снова замолчал, а все таращились на него, будто тот разразился невесть каким откровением. Книжник уже надеялся, что дело так и кончится ничем, – ведь грабеж уже состоялся, как и расправа над теми, кто оказал сопротивление. Но Кэп вдруг заговорил, словно проснувшись, – и слова его падали тяжело, как свинцовые капли:
– Вольным дано бороздить волны. Червям – копать землю. Черви, вообразившие себя вольными, будут кормить морских гадов. Так заведено, и это неизбежно, как то, что встанет лед на Заливе.
Кэп замолчал, и по всему было видно, что он высказался сполна. Словно подхватив эстафету, у ног Кэпа появился Балабол, разразившийся неожиданно резкими воплями:
– Все слышали Кэпа?! Девок – команде, старух – за борт, щенков – в клетки! Остальных на реи! И чтобы красиво было! Чтоб все понимали – идет «Железный Таран» и спуску никому не будет! Вот так!
Книжник еще не осознал, что происходит, наверное, сбил с толку голос Балабола – ведь он по-прежнему воспринимал нового знакомца как безобидного трепача. Но женский визг и детский плач заставили семинариста по-новому взглянуть на хозяев этого жуткого корабля.
Никакие это не корсары, за которых он их принял, отравленный старыми книгами о теплых морях и благородных нравах. Эти были обыкновенными убийцами, садистами и каннибалами. Такими, как они, полны обезлюдевшие после Последней Войны радиоактивные просторы. Когда собственное выживание становится важнее жизней других, когда над тобой нет закона, а совесть считается болезненной слабостью, на первый план выходит сила. И хорошо, когда за этой силой стоит наследие предков, не растерянное за двести лет лютой ядерной зимы. Когда же за мелкой душонкой нет ничего святого, верх берет обыкновенное скотство.
И люди превращаются в монстров. Нет, внешне они могут вполне походить на людей, которых пощадили мутагенные факторы. Семинарист уже встречал мутов, изуродованных радиацией