имеющейся у меня информации, он родом из того же городка, в котором выросла и она? Позволите переговорить с ней?
Симонетти, услышав вопрос, погрустнел ещё больше:
– Я бы просил вас, если это возможно, не продолжать поиски в этом направлении и не расстраивать Марию, которая и так с трудом перенесла то, что произошло. Хорошо, я раскрою причины только вам и буду вынужден попросить вас о том, чтобы всё это осталось здесь, между нами…
– Если только речь не идёт о нарушении закона, иначе я не могу гарантировать, что готов стать соучастником чьих-то преступлений…
Банкир открыл Алексу кое-что из того, что ему было известно о прошлом своей супруги. Он подтвердил, что в прошлом, ещё до её знакомства с будущим мужем, Мария была увлечена бывшим спортсменом-велогонщиком, после ухода из спорта превратившимся в вора-уголовника. Он вышел из тюрьмы и снова стал с ней встречаться. Всё это происходило в тайне, но недоверчивому и осторожному банкиру помогла слежка за женой, и вот на столе у мужа появился конверт с фото, на которых запечатлена «счастливая парочка».
– Естественно, я не мог такое оставить без внимания. Скандал мне ни к чему, но я должен был потребовать объяснений. В ответ Мария призналась, что стала жертвой шантажа. Я поразмышлял и предложил выход. Не мог же я поставить под угрозу свою семью?
Сеньор Симонетти сделал так, что жена и мошенник должны были приехать к нему на тайную встречу, где бы он мог заплатить мошеннику за то, что тот исчезнет из их жизни насовсем.
– Я понимал, разумеется, что, возможно, мне не удастся так легко отделаться от шантажиста и что он захочет появляться у нас на горизонте снова и снова. Но на этот случай я планировал запугать его, поставить под угрозу его безоблачное существование и, наконец, выдавить его из страны.
– Позвольте, но кроме того, что ваша супруга встречалась с кем-то до своего замужества – что вполне допустимо и не является преступлением, – было ли ещё что-то по-настоящему предосудительное, что шантажист мог предъявить широкой публике?
– Нет… Мне было достаточно того, что Мария страдала от преследований этого господина. Не думаю, что она стала бы скрывать от меня что-то ещё…
На последних словах синьор Симонетти ушёл в свои мысли и остаток разговора провёл, вздыхая и прикрыв веки, словно защищал глаза от палящего солнца, хотя продолжал сидеть в своём кабинете с зашторенными окнами. Чтобы успокоить его, Алекс ещё раз подтвердил, что не станет рассказывать о содержании их беседы кому бы то ни было. При этом сделал вывод, что, судя по тому, как происшествие уже было изложено в прессе, без вмешательства банкира в окончательную редакцию газетных статей явно не обошлось. Банкир, в свою очередь, в разговоре с Алексом свернул на другие темы, касающиеся состояния дел их общих знакомых. За сим они и расстались.
Мимо внимания Алекса не прошло, что содержание их разговора сильно расстроило и без того угрюмого синьора Симонетти и что именно авария и явилась виновницей его расстроенных чувств, несмотря