вызывала смех у Дзаэ, за что он от самого Энлида и получал, но в этот раз ни один мускул на лице Дзаэ не шелохнулся.
– Смотрите, туман рассеивается. – Выпалил Элькенбо, поднимаясь с влажно травы.
Дорога впереди запетляла, выводя друзей из самого сердца болота. Прилив сил почувствовали все, а маги, ощутили мощь энергии, и даже простое заклинание, что освещает путь, заработало как надо.
– Чудно. – Элькенбо довольно улыбнулся. – А теперь идемте. Пора убираться с этого гиблого места.
Утренние сумерки застигли гномов у края борот. Туман почти растворился, а зловоние, что пробило бы себе путь сквозь любой насморк, сменилось на аромат мха, тины и какой-то еще гадости, но не столь мерзкой. Завидев впереди твердую сухую землю, раскидистые деревья и кусты, гномы ускорили шаг и выбрались из болот. Дзаэ остановился на мгновение. Ему послышалось, что кто-то окликнул его. И в это мгновение из болотной жижи острый как копье корень пронзил гнома насквозь. Элькенбо обернулся и в два шага оказался рядом, обрубая оружие. Корень, заскрипев, скрылся в воде. Дзаэ судорожно ловил ртом воздух, но так и не успев ничего сказать и понять, отошел на покой.
«То, что происходило дальше, я знаю из рассказов своих друзей. Вот, конечно, попал я, так попал. Элькенбо орал как ужаленный, хотя, если подумать, то ужаленным тут был я. Ха, очень смешно. Энруд и Энлид, ошарашенные моей смертью не меньше, пытались нарыть в своих мозгах какое-нибудь колдунство, что вернуло бы меня к ним, но безрезультатно. Элькенбо даже догадался запихать мне в рот кусочек той святящейся травы, что дало нам чудовище. Дрянь та еще. Вкус еще недели две чувствовал. Такое впечатление, что одной смерти мало и этой дрянью Элькенбо хотел убить меня во второй раз.
Энруд и Энлид, уложили мое тело в носилки, что наскоро сделали из веток разлапистой ели и понесли вперед. В таком подавленном состоянии отряд протопал еще два дня к горам, которые стали возвышаться еще выше деревьев и закрывали собой горизонт. Все эти прекрасные пейзажи, которые я раньше не замечал, пришлось пропустить. С тех пор я начал понимать, что столько прекрасного пропускал мимо глаз, стал внимательнее, что ли. Но моя смерть – это точно происки той чуды-юды с болот. Клянусь меткостью моей матери. И я не вру. Моя мать до сих пор попадает в яблочко хоть с закрытыми глазами.
Поздним вечером третьего дня, Элькенбо, проводя разведку, заприметил вдалеке огонек. Как оказалось, сборище лесных жителей, из которых большинство походило на таких же Старичков-боровичков. Элькенбо, держа руку на топорище, вышел на свет огней. Праздновавшие лесные жители тут же остановили музыку. Точно, как завязался между ними разговор, я не знаю, но уверен, никому лишний фингал не поставили. Лесовики помочь со мной тоже ничем не могли, но спросили, куда мы шли и зачем. Услышав про дракона, один наиболее старший лесовик сказал, что кровь дракона, перемешанная с тем мхом, что чудовище отдало Элькенбо, может оживить меня. Лесовики посочувствовали трагедии нашего отряда и предложили остаться на ночь на поляне. Накормили, напоили всех, и, разумеется, немного приподняли