гималайских льдов, таким образом, достиг и Сент-Себастьяна. Наверное, такое лучше, чем импульсивность и разбросанность целевых установок, господствовавшие в Леране в годы Нью-Прайса и дававшие себя знать первые месяцы жизни в городе.
Комиссар позвонил много раньше условленного часа. Всё готово, он ждет в полицейском управлении. Несколько росписей – и Леран Кронин сделался обладателем нескольких бумажек, удостоверяющих, что он с этой секунды полноправнейший гражданин великой державы. И теперь никто не имеет права не считаться с его правами и даже желаниями.
– Время обеда прошло. А я ещё не завтракал, – Эрнест Мартин прищурился, сдерживая улыбку, – С вас, ребята, угощение по первому разряду. Вы видите перед собой не комиссара своей любимой полиции, а голодного и опасного негра. Слушаю предложения.
– Предложение давно готово, – Эриксон хлопнул по каменному плечу чёрного гиганта, – Нас ждёт Майкл. Время прибытия для него, как известно, значения не имеет. Так что едем немедленно, без предупреждения. Всё требуемое для усмирения голодного негра возьмём по пути.
– Майкл! Уж и не помню, когда его видел в последний раз, – загрохотал обрадованным басом Мартин, – Одну минуту!
Он открыл тыльную дверь своего кабинет, и ровно через шестьдесят секунд, как и обещал, вернулся, облачённый в спортивный костюм, превративший его в молодого претендента на боксёрский титул. На этот раз Барт успел заметить мелькнувшие в глазах Лерана искорки то ли одобрения, то ли понимания. «Ещё живой, ещё не совсем йог» – улыбнулся себе Эриксон.
* * *
Когда-то художник Майкл Крамов купил большую четырёхкомнатную квартиру и освободил её от внутренних стен. Получилась студия, и в том месте города, где он хотел её иметь. Единственная ширма разделяла пространство студии на две части. В меньшей, где располагались кухонный и сан-отсеки, стояли кресло-кровать, стол и несколько стульев.
Здесь и устроились вчетвером после шумного обмена восклицаниями, междометиями и похлопываниями по плечам и прочим местам. Эриксон вывалил на стол бутылки, банки, пакеты, и Мартин принялся всё раскладывать, попутно дегустируя напитки и закуски. Крамов, скрестив руки на груди, наблюдал за происходящим. Его крепко сбитая квадратная челюсть, плотно сжатые бледные губы, искрящиеся глаза, опушённые белыми ресницами, выдавали сильную волю и скрывали желание расхохотаться.
Лерану ясно: Эриксон, Мартин, Крамов и отсутствующий сегодня Бергсон-младший на самом деле близкие друзья и все вместе они представляют тесную дружную компанию. Чтобы не мешать приготовлениям и не отвлекать внимание Крамова на себя, Леран вышел за ширму на другую половину. Здесь он увидел, почему Барт сказал, что приглашает его в Гималаи: картины, висящие на глухой стене, изображают горы, безлюдные и величественные. Забыв обо всём, Леран остановился в центре студии и внимательно разглядывал поочерёдно каждую из картин,