всего живого.
– Для нас, Серёжа! – не согласилась я. – Это для нас, воспитанных в однозначности понятий, древнейшие образы божеств, в особенности женских божеств, Артемиды или Кали, например, не просто не понятны, но абсурдны своей дуалистичностью.
– Выходит, древние лучше нас понимали диалектику совмещения противоположностей.
– Именно, что понимали! Понимали, что мир целостен, а разделение его на противоположности – это всего лишь метод упрощения процесса познания – части легче изучать. А мы из метода слепили картину мира и, в дурацком чувстве превосходства, думаем, что разумнее предков. Технически оснащённее – да! но не разумнее. Что с нами случилось, Серёжа?
Юстиниан построил Храм, ставший центром христианского мира почти на тысячу лет. Любуясь своим детищем, он воскликнул: «Соломон, я превзошёл тебя!», имея в виду легендарный Иерусалимский храм. Ахмед построил Голубую мечеть – выдающийся образец исламской и мировой архитектуры и, нарушая каноны, выстроил вокруг мечети шесть минаретов, настаивая на могуществе и величии Османской империи. Своими мечтами и достижениями они спорили с величайшими творениями человечества. А Микеланджело? Он выдал свою первую скульптуру за древнегреческую, так недосягаем был образец древнего мира. Но его Пьета превзошла шедевры Греции, потому что Пьета – это не только красота человеческого тела, вытесанная в камне, Пьета – это вытесанная в камне красота человеческой души. А мы…
– А мы строим коробки из металла и стекла, придумываем и создаём продукты потребления, – прервал Сергей, лукаво усмехнувшись.
– Да! Что такого произошло с нами, что от достижений мы перешли к потреблению?
– Появился спрос на технические усовершенствования! – Сергей засмеялся и поцеловал меня в лоб. – Маленькая, мы техническая цивилизация, и наши достижения отнюдь не в архитектурных шедеврах и шедеврах скульптуры, хотя и такие достижения у нас есть. Наши достижения лежат в научно-технической области – мы и в космос полетели, и химические элементы разложили на частицы. И в кармане у тебя лежит устройство мгновенной связи…
– Ага, и стираю я не в корыте…
– Именно! Но в главном ты права, цивилизация переживает упадок. Наука уподобляется институту жречества – учёные что-то открывают, открытия существуют сами по себе, за пределами социума, за пределами культуры и, не влияя на неё. Культура в изгнании. В обществе все более проявляется склонность к конформизму. А на эволюционной спирали не существует точки покоя – есть путь наверх, а вниз цивилизация катится в результате инерции.
– И что? Нам предстоят тёмные века?
– Похоже. Но это будут другие тёмные века, вовсе не те, что человечество уже переживало.
– А какие?
– Не знаю, Лида. – И, устремив взор вдаль, он твёрдо произнёс: – Но я буду готов.
Мы решили не брать гида, решили побродить, проникнуться, пропитаться энергией старины. Из притвора прошли в левый неф собора и оказались у плачущей колонны Святого Григория.
– Серёжа,