накрывает своей рукой руку Дайна, несильно надавливая, заставляя опустить.
– Лучше о себе позаботься… Ты же не расскажешь, как сделал это?
Дайн вырвал руку, прекращая контакт со священником.
– На себе не могу использовать. Моя кровь становится лекарством, что способно залечить раны. Однако, она может залечивать лишь физические раны, находящиеся на поверхности. И моя кровь на меня не подействует. Проще говоря, я не могу лечить себя сам.
Никлас качает головой, способность бесспорно полезная, но только для других, когда ты работаешь в одиночку она, ровным счетом, ничего не значит.
Ришфельд выдыхает и отрывает часть рубашки, заматывая этим жалким кусочком руку. Оголяет кровавые бинты с прошлой их встречи. Закончив с рукой, дотронулся до своей шеи. Рисунок расползался и становился больше и ярче. От оттиска цепи отходили тоненькие линии и расходились во все стороны.
– А теперь иди обратно в свою церковь. Я займусь своими делами.
Это прозвучало вместо обычного "спасибо". Парень отвернулся и пошарился в карманах. Но телефон то остался в сумке. Он не перекладывал его после того примера, а быстро закинул в сумку.
– Ааа! Что же за невезение то сегодня?
Выглядывает из-за угла, осматриваясь.
– Пошли со мной, – Режевский вспоминает про цепь, что до сих пор красуется на шее парня. К большому сожалению, оттиск – не единственная проблема, но на данный момент самая главная. Для себя блондин решил, что, во что бы то ни стало, заставит парня прийти в церковь, даже если его придется обездвижить и нести: все для его же блага. – Я смогу помочь. Насчет вещей не волнуйся. Их заберут, сомневаюсь, что Курт будет сидеть там вечно. Если не получится, то… – мужчина медлит, раздумывая, стоит ли говорить, мало ли как Дайн может отреагировать. -Церковь возместит все убытки, – продолжает он, но уже тише.
Дайн обернулся на такие слова с гримасой ненависти.
– Ты ударился при падении? Я вроде старался замедлить нас. С чего ты решил, что я пойду с тобой?! Тем более в церковь… Вещи меня не волнуют. Там нет ничего особо ценного.
Ришфельд замялся и опустил взгляд. Он и так нарушил прямой приказ "не приближаться к церкви и священникам, кроме того, чтобы убить". Если вернется сейчас, его попросту накажут и снова посадят на цепь. Только на этот раз на настоящую. Парень понимал, что если не избавиться от нее, как можно быстрее, то будет больно. Но возвращаться в церковь еще страшнее. Сложный выбор. Красноволосый долго думал, искал другой выход, но что-то подсказывало, что следует идти за этим священником. Дайн закрыл глаза и тихо произнес, до сих пор не веря в то, что действительно говорит:
– Я пойду с тобой… Но только при одном условии, – сделал паузу. – Ты не дашь меня убить, запечатать, ранить или проводить опыты. Поклянись своим Богом!
Парень с тревогой и надеждой в глаза посмотрел в чужие. При этом он дрожал. Плохие воспоминания не стереть так просто. Никлас видит, как колеблется юноша.
«Интересно, откуда в его голове столько плохих мыслей о церкви?»
– Я