8
Светлый
За окном падал снег – медленный, ленивый, словно ему было совершенно все равно на суету города, который, несмотря на холод и поздний час, продолжал кипеть жизнью.
А здесь, внутри клуба, царила совершенно иная атмосфера.
Воздух был пропитан перегаром, разгорячёнными телами, дешёвыми духами и пролитым алкоголем, липким и вездесущим, как этот нескончаемый гулкий бас, разрывающий пространство на вибрирующие осколки.
Я сидел в самом тёмном углу, на одном из мягких фиолетовых диванов, будто специально спрятанных для тех, кто хочет избежать навязчивого внимания окружающих, но при этом остаётся частью этого хаоса.
В моей руке покачивался стакан с виски, и я лениво следил за тем, как янтарная жидкость оставляет тонкую плёнку на стекле, прежде чем стечь вниз.
Что я здесь делаю?
Этот вопрос снова и снова крутился в голове, требуя ответа, но я так и не находил в себе сил его дать.
Я не люблю клубы. Я не люблю громкую музыку, пьяные голоса, светомузыку, от которой рябит в глазах, не люблю женщин, которые слишком стараются привлечь внимание, даже если я его не давал с самого начала.
Но сегодня было как-то особенно тягостно.
Я провёл пальцами по вороту рубашки, нащупал верхнюю пуговицу и расстегнул её, ощущая, как жар начинает подниматься откуда-то изнутри, а вовсе не из-за духоты клуба.
Это было из-за неё.
Эта мысль неприятно задела, заставила нахмуриться, но я не мог её отрицать.
Оленьева. Оленьева Валентина.
Какого чёрта она всё ещё у меня в голове?
Я вздохнул, достал телефон, намереваясь проверить сообщения по работе, но едва коснулся экрана, как пальцы сами собой замерли, а в голове снова всплыло её лицо, полуприкрытые длинными тёмными ресницами карие глаза, лёгкий изгиб губ, которые вечно таили в себе либо насмешку, либо вызов.
Почему именно ты?
Я должен был забыть об этом нелепом разговоре, забыть, как она смотрела на меня, как нахально лгала, выдавая себя за мою девушку, забыть, как я невольно поймал себя на мысли, что мне даже нравится её нахальство.
Но вместо этого я, сам того не осознавая, зашёл в её профиль и разблокировал её.
Экран осветился её фотографией —маленькая картинка, на котором она беззаботно улыбалась, светло, искренне, так, что у меня внутри что-то неприятно сжалось.
Я сжал телефон в руке, а в висках гулко отдалось раздражение.
Какого чёрта? Какого чёрта я вообще делаю это?
Глухим стуком телефон упал на стол, а я устало провёл рукой по лицу, чувствуя, как гнев медленно, но уверенно растёт внутри.
– Ром, ты чего здесь один сидишь?
Резкий удар по плечу заставил меня очнуться от собственных мыслей, и я лениво поднял глаза на человека, который слишком бесцеремонно влез в моё личное пространство.
Передо мной стоял Костя – высокий, подтянутый, с беспорядочно растрёпанными тёмными волосами и вечно насмешливым взглядом, который он мастерски сочетал с полной серьёзностью, когда ему это было выгодно. Он опустился рядом, не спрашивая, можно ли, и потянулся за своим