отделения с нервным срывом. Я тогда нашла в себе силы пойти и сдаться специалистам, потому что плакала непрерывно, на работе, дома, в общественном транспорте. Мне тогда поставили диагноз «неврастения», и это тоже было мною использовано для воздействия на него. Он тогда не ночевал дома, я его в очередной раз выгнала. Но в один из вечеров он пришёл на меня посмотреть, так он сам выразился. Я лежала и молчала, он стоял на коленях возле кровати, потом собрался и ушёл. Я тогда думала, что моя болезнь произвела на него впечатление, и он изменится. Но после выписки всё пошло своим чередом. Ожидание, слёзы, ссоры, примирения в постели. Словоблудие продолжалось, он изводил меня разговорами о вечном одиночестве, иногда спорил со мной на отвлечённые темы, я не могла противостоять, злилась, начинала плакать, он говорил, что тренирует мою выдержку в споре. Жена его друга, которая была старше нас на десять лет на несколько лет стала моим гуру, она учила меня манипулировать сексом, игрой в молчанку, ещё она говорила мне, что эти поздние приходы пора прекращать, потому что однажды ты не сможешь различить, он был на работе или с другой женщиной. От этих разговоров я сильно расстраивалась, потом я поняла, что, если я хочу и дальше быть с ним, а у меня не было сил отказаться от него, мне нужно прекратить эти сеансы «семейной терапии», тем более, что её брак тоже был далёк от идеала, с той лишь разницей, что у них был ребёнок. Вот тогда уже наметилась моя стратегия выживания, я поняла, что мне нужно как-то научиться жить с этим человеком, который вряд ли изменится, минимизировав мои страдания. Иногда меня посещали мысли, о том, что надо расстаться, но я не могла этого сделать, так как я уже зависела от него. И к тому же на мою зарплату бюджетника без жилья я бы не выжила. Наверное, я могла бы порвать с ним, если бы перешла в другую постель, но меня никто не интересовал кроме него, да и не было у меня никакой возможности с кем-либо познакомиться, потому что кроме работы и ожидания мужа дома в моей жизни ничего не было тогда. После наших ссор, спровоцированных его приступами гнева или невниманием, он обычно уходил из дома на несколько дней. И тогда я нашла способ бороться со своим невыносимым горем: поплакав примерно час, я начинала убираться в квартире, и это помогало. Мне действительно становилось легче, во-первых, я уставала и переключалась, во-вторых, меня радовал результат, я была очень чувствительна к комфорту, но мыть полы не любила, а так появлялся стимул навести чистоту. Это была моя первая маленькая стратегия выживания, и она была конструктивной. Намеренные разлуки были частью его игры, на которую я согласилась. У меня был длинный отпуск в связи с вредными условиями труда, весь отпуск я должна была отбывать словно какую-то повинность у матери, потому что она считала, что в это время я безраздельно принадлежу ей. Мой молодой муж не скрывал радости в преддверии моего отъезда, поначалу это было очень обидно, но со временем я проглотила и эту обиду. Ни о каком совместном отпуске и речи быть не могло, он считал, что это его заслуженная
