один поцелуй, всего один… за которым должно последовать прощание.
Катя выдохнула:
– Как ты поедешь? Погода разбушевалась, Макс…
– С мыслями о тебе, – прошептал Нойманн, зарываясь своей пятерней в ее густые русые локоны, а другой рукой он прикоснулся к ее плечу, постепенно направляясь к запястью.
Гром пророкотал где-то издалека, за пределами их автомобиля, а в Кате вдруг вспыхнула та самая острота чувств, едва теплая широкая ладонь мужчины коснулась края ее невесомого платья. Там, где одежда граничит с оголенным коленом.
Катя положила свою ладонь поверх ладони Макса, но остановить их обоих, кажется, было уже невозможно.
Глава 12
Ливень беспощадно стучал по крыше автомобиля, укрывая двоих влюбленных от чужих глаз. Впрочем, на улице в такую погоду и днем с огнем не сыщешь, не так ли?
Ливень тарабанил по крыше, прося Катю одуматься и вспомнить о том, что Макс – иностранец. Вспомнить о том, что в Германии у него семья, что он непременно уедет и уедет уже совсем скоро. Буквально через несколько дней.
«Зачем ты позволяешь подняться его руке выше? Зачем позволяешь ему касаться тебя так, словно ты – принадлежишь ему?», – пронеслось у нее в голове, но… мимолетно.
Макс стиснул зубы, когда почувствовал огромное возбуждение и тесноту в собственных брюках. Он понял одну простую вещь: Максу не нравится Катя, он даже в нее не влюблен.
У него было другое чувство к ней. Более веское, чтобы… чтобы остаться в России ненадолго. Чтобы приучить к себе девушку, привязать ее к себе, а затем увезти. Именно так! И вместе с этой вдруг осенившей его мыслью Нойманн с силой сжал бедро девушки, губы которой не отпускал из своего плена вот уже которую минуту.
Катя вскрикнула, отшатнувшись от Нойманна.
Он не сумел сдержать свои порывы.
«Теперь на ее нежной коже точно останется синяк… Черт, я ведь не должен был так сильно увлекаться Катей и тем более увлекать ее за собой в этот темный, черный и нескончаемый омут», – подумалось немцу, но с запозданием.
Нойманн не должен был продолжать. Макс вспомнил, что вскоре ему придется покинуть Россию.
– Verzeih mir9, – глухо бросает он.
(– Прости меня)
Учащенное дыхание, бешеное сердцебиение и плен, в который их обоих захватило безумие. Захватило и отпускать, похоже, не собиралось.
На улице стало совсем темно, а ливень лишь усиливался.
Девушка одернула платье, Макс включил печку. Им было жарко, но ветер и дикая погода совсем скоро могли это исправить. К тому же, Максу еще предстоял долгий путь к дому Эриха.
– Наверное, к девяти вечера пробки уже быть не должно, – произносит мужчина, сжимая руки в кулаки от непреодолимого желания и тяги к этой девушке, сидящей рядом.
– Если бы, – без надежды отвечает Катя, посматривая на Макса, – передавай привет Эриху…
Она видела, как Нойманн стиснул зубы. Он сидел на водительском сидении подобно пружине – только тронь его руку,