профессоров, музыкантов и прочие, папы которых не были в прямом смысле толстосумами. Вот тут-то и начинались неприятности и у отцов, и у детей.
В конце концов все, как правило, наскребали нужную сумму.
Вот только Миха стал чего-то подозревать. Степан запаниковал. Но тут фортуна повернулась к нему лицом и напарника перевели в столицу. А у Степана появился новый помощник, молодой совсем. Степан сразу назвал его про себя «желторотиком» и надеялся, что лейтенантик нескоро поймет, чем занимается его опытный коллега.
К тому времени личная жизнь его уже пару лет как наладилась: получая деньги от Степана, Лиза, что называется, «уволилась» со своей работы.
И Степан был вполне счастлив. Он даже снова стал подумывать о женитьбе на Лизе. А что, девка образумилась. Одно только мучило его: здоровыми ли у них родятся дети? Он накопил достаточно денег, чтобы отвезти Лизу в элитную клинику, где ее могли бы полностью обследовать и вынести вердикт. Степан как раз собирался поговорить об этом с Лизой, как объявилась Фея. И не просто одна из фей, про которых Степан читал в детстве сказки, а самая настоящая! Во плоти! И с топором на плече.
Сначала он даже подумал, что ему она померещилась. Он даже испугаться не успел, как почувствовал разряд шокером и потерял сознание.
В себя он пришел от ужасной боли. Степан лежал на земле, истекая кровью, поодаль лежала его отрубленная рука.
Фея стояла рядом. Она сказала:
– За что я отрубила тебе руку, объяснять тебе не нужно, сам знаешь. Но ты не беспокойся. Ты не умрешь. Скорую я уже вызвала.
Степан второй раз потерял сознание. Теперь уже от боли.
В себя он пришел в больнице. Провалялся он там почти месяц.
Лиза приходила к нему, но он не велел пускать ее в палату. И вскоре она ходить под окна больницы перестала.
Тут еще и расследование началось. Всплыли все его мелкие грешки и большие грехи. Родители, узнав о причине несчастья, приключившегося с сыном, отвернулись от него. Так что навещала Степана только сердобольная соседка тетя Маша. Она носила ему передачи: супчик из курицы, купленной на рынке на ее скромную пенсию, котлетки из фарша фермерского магазина, тушенную тыкву с яблоками и собственноручно сваренное летом варенье.
Степану было совестно глядеть ей в глаза, но он все-таки смотрел сквозь слезы на свою благодетельницу и ел все, что она ему приносила.
Потом началось следствие, и он не сомневался, что его посадят. Но пока оставили под домашним арестом. Пожалели калеку…
Попутно искали и ту, что совершила над ним самосуд.
«Только разве можно найти Фею, – с горькой иронией думал Степан, – даже ту, что расхаживает по городу с топором?»
Когда к нему явилась девушка, представившаяся частным детективом, Степан только рассмеялся.
«И эти туда же», – подумал он, хотя и сам не знал, кого он обозначил словом «эти».
Девушка же на его смех не обиделась, спокойно прошла на кухню, куда он ее пригласил, не отказалась от чая, хоть он и предупредил ее, что у него