нам суть самого бытия…» = «Мы отражение своё – в широкой речке жизни ловим!..» =
«Скажу больше. Всё что окружает нас, воспринимается нами только в свете музыкального содержания, только в форме музыкальной волновой гармонии, и ни как иначе. Вопрос лишь в явности и скрытости, непосредственности и латентности, но суть воспринимаемого нами внешнего мира всегда в одной формации, – формации музыкально-волновой дисциплины.
То есть те шедевры изобразительного искусства, скульптуры и архитектуры, и даже пейзажи, всевозможные природные строения и ландшафты, так резонирующие с нашей душой, и, казалось бы, не имеющие никакого отношения к музыке, воспринимаются нами только в музыкальной формативности. Эту музыку, в её непосредственной ощутимой форме, мы не слышим, но всегда чувствуем. И даже в дуновении ветра и шепоте листьев, всегда находим нотки своего душевного оркестра. Наша душа, в ином формате, воспринимать и резонировать просто – не способна.
И даже люди, с которыми нам приходится общаться, воспринимаются нами, (на «тонком уровне»), в соответствии с тем, как резонирует музыка их внешней и внутренней формы, сливающейся в некий полифонический образ, с нашими душевными вибрациями, в самом широком смысле слова. И здесь, словно при прослушивании сонаты, ничто не будет упущено из вида. Ни сказанное слово, ни мимическое движение, ни мимолётный жест. Так рождается любовь, или ненависть. Так рождается всякая оценка. Для нас в мире всё и вся – имеет свою музыку…»
+++
«На примере музыки нагляднее всего представить сущность времени, сущность пространства, и наше отношение к этим синтетическим субстанциональностям (субстанциональностям, – в кавычках). Понять, насколько это возможно, и осознать наше иллюзорное восприятие времени и пространства как фундаментальных сущностей вовне.
Попробуйте представить себе музыку, как нечто сущее вне нас, как нечто существующее «само по себе», существующее как самостоятельная, независимая субстанция. Музыка, не идущая из нас, не создаваемая нашей душой, не представляющая параболу звуков, соответствующую структуре тонкой материи нашей души, но нечто привходящее извне. – Невозможно! Её абсолютная зависимость от нашей души, как сущности, создаваемой целиком ею, как отпечаток её внутренней структуризации, полностью повторяет зависимость времени и пространства, как «субстанциональностей», от наших архаически устоявшихся органов чувств. Как наша душа, своими «тонкими ганглиями» создаёт «тонкую материю музыки», так наш разум, с помощью органов чувств, своих инструментариев, создаёт время и пространство. Он ткёт время и пространство из отношения и взаимодействия внутренних и внешних скоростей, синтезируя затем эти сотканные стихии, в динамический образ действительности, наделяя его определёнными формами каузальных движений, трансформаций и преобразований, благодаря которым мы чувствуем феноменальный мир. Наш разум формирует его, из «нейтральной субстанциональности мира», из «неопределённого