всегда.
– Конечно, па.
Вайолет сдёргивается с места, Вайолет обдаёт отца запахом мяты, Вайолет уходит прочь.
Донован задумчиво смотрел, как маленькая фигурка исчезает за дверцей машины. Он прилагал усилия и правда делал все что мог для ее благополучия. Вайолет он любил сильно и думал, что был если не лучшим, то хотя бы не самым ужасным отцом. Донован растерянно держал в руках фарфоровые осколки и божился склеить их, он хотел склеить их. Но с дочерью всё было иначе. Не забывающая и слишком подавленная, чтобы поверить.
Дальше, когда парк остался позади, они ехали в тишине. В предвкушающей, задумчивой и, одновременно, тоскливой – три разных безмолвия, у каждого своё.
– Смотри, Вай, тут есть школа, – Изабель указывала на небольшое здание с ровными рядами окон, рассаженными вокруг него ясенями и каменной оградой у въезда, явно стоящей здесь не одно поколение. Вайолет придвинулась к стеклу ближе: очевидно, здесь куда больше подростков, чем она ожидала. Пусть не так много, но всё же достаточно, чтобы мешаться.
– Населения под две тысячи, – к слову сообщил Донован, не отвлекаясь от дороги. – Несколько пабов, всякие магазинчики, кажется, даже небольшой театр в наличии.
Мимо окон проскальзывали зелёные ветки деревьев, чуть ли не касающиеся стекла.
А что насчёт убийц?
Их не было в твоей неведомо откуда взятой статистике?
Лицо женщины из закусочной эпизодически мелькало в голове вместе с другими смутными образами, которые оставались для Вай туманными, как бы она не силилась их разглядеть. Возможно, отрывки из фильмов, возможно случайные ассоциации, возможно, воспоминания. Детективы в духе Буало-Нарсежака были ей по вкусу, а теперь у неё возникла возможность открыть своё расследование, которое, до смешного очевидно, окончится разочаровывающим провалом.
Но всё же, может быть, этот взгляд что-то действительно значил, был не просто молчаливым укором насмешливому скептицизму? Почему-то хотелось верить в это, вопреки тревожным заключениям, исходящим из такой истины.
Внедорожник затрясся, медленно продвигаясь по неровной узкой дороге. Разросшиеся побеги жимолости хлестнули по лобовому стеклу и, шурша многочисленными листьями, заскользили по боковым окнам. Они подъезжали: впереди, среди плетения листьев и тонких веток, виднелся забор из светло-серого булыжника и острые прутья ворот.
Вайолет прильнула к передним сидениям, ухватившись тонкой рукой за наголовник. Где-то внутри неё, словно лёгкая рябь по воде зародилось волнительное любопытство, и она замерла, расширив робкие ланьи глаза.
– Нас кто-то встретит? – поинтересовалась Изабель, когда они остановились у самой ограды, и Донован нетерпеливо затарабанил пальцами по рулю.
Ответом на её вопрос стала проворная пожилая женщина в ветровке, которая появилась из ниоткуда, торопливо распахнула перед ними ворота и многозначительно помахала рукой. Качаясь, словно неповоротливое животное, машина въехала во двор, резко дёрнулась