обернуться до холодов.
Азвестопуло посерьезнел:
– Сколько же времени вас не будет?
– Кто знает? С дорогой в оба конца – месяца четыре.
– Четыре месяца! Он же меня за это время сожрет…
Брюн-де-Сент-Ипполит распространил свою неприязнь к Лыкову и на его помощника.
– Перестань наговаривать, – остановил старый сыщик молодого. – Брюн – человек безусловно порядочный. Просто он всю предыдущую службу стоял в стороне от ежедневной практической деятельности полиции. Следил за соблюдением законности – это полезно, если вспомнить, какие у нас кадры. Но по земле Валентин Анатольевич не ходил, реального положения дел не знает, вот и ерепенится. Хочет строгостью исправить то, что копилось годами. Наивная политика, с ней он далеко не уедет.
– Пока далеко едете вы, – напомнил коллежский асессор.
– Ну съезжу. Так ведь по делу. Сколько можно терпеть эту разбойничью республику? Губернатор пишет: они там целый поселок выстроили. Скоро синематограф заведут! С лупанарием[10]… Нет, выжечь каленым железом, а ребят водворить обратно в клетки. Согласись, на это моих навыков хватит.
Лыков тут же поправился:
– Должно хватить. Дело нелегкое: далеко от Петербурга. Придется потрудиться. Заодно отдохну от Брюна, разомну затекшие члены. Что тебе оттуда привезти? Соболей Марии на воротник? Хотя нет, охота на них запрещена до девятьсот шестнадцатого.
– Себя привезите, живого и здорового, – хмуро ответил Сергей. – Четыре месяца без вас… Вот я влип! А нельзя мне к вам присоединиться? Там небось прогонных миллион. Туда десять тысяч верст, оттуда столько же. Почем у нас верста?
– Тебе, как чину восьмого класса, полагаются три лошади, по две с половиной копейки за версту с каждой, то есть в сумме семь с половиной копеек. Возьми почтовый дорожник, узнай там расстояние и умножь. Прими во внимание, что на Иркутско-Якутском тракте тариф удваивается.
– А вам сколько отмуслякают?
– Мне, как чину пятого класса, заплатят за шесть лошадей, то есть пятнадцать копеек с версты.
– Ого! Сейчас подсчитаю…
Грек схватился было за дорожник, однако Алексей Николаевич его остановил:
– Можешь не тратить время на пустые вычисления. Ты со мной не едешь.
– Но почему? Такие деньжищи можно загрести!
– Сиди и не чирикай. Так надолго мы не можем оба оставить департамент. Зашьются ребята без нас. Брюн этого не понимает, но он сам себе готовит проблему. Ведь не сегодня завтра война.
Азвестопуло полминуты обдумывал услышанное, потом спросил:
– Это точно?
– Точнее не бывает. Политики добились своего. Теперь держись, Россия.
– Да… Но что это значит для нас? Почему Брюн получит проблему? Мы полиция, а не армия.
– Рассуди сам, – ответил статский советник. – Придется поставить под ружье огромное количество людей. Сорвать их с места, сломать жизнь, послать на убой. Многие не захотят такого. Появятся дезертиры, симулянты. Доктора озолотятся, выписывая липовые свидетельства