и вообще, если тот скот, в теле которого я оказался, действительно должен денег, то долги нужно отдавать. Еще бы разобраться, сколько и кому задолжал этот самый барин-Шабарин.
Глава 6
Я слышал, что во дворе началась перепалка, но не выходил из комнаты, даже не показывался в окне. Зачем светиться? Я же больной, кхе, кхе, апчхи! И пусть я выглядел не так чтобы слишком болезненно, когда перехватил этих охламонов в доме и держал на мушке, но было дело и прихрамывал, и пошатывало меня. Нежеланные гости не могли этого не отметить.
К слову, мне сейчас действительно было нехорошо. Сердце отстукивает «лезгинку», голова кружит вальс, а ноги передвигаются, как у дальнего родственника на свадьбе, который уже набрался, но все еще полон желания показать нижний брейкданс.
Забег в баню и активность в ней оказались чрезмерной нагрузкой. Все же я сейчас не в здоровом теле. Но нет худа без добра, как раз мое состояние и послужит некоторым доказательством непричастности к событиям в бане, если что, если все же бандиты захотят меня увидеть, а Емельян со своей группой «поместного спецназа» не сможет противостоять требованиям побитой стороны узреть барина, то пусть смотрят.
– Барин, с тобой Иван хочет говорить. Ты же сказал, что обходиться нам с ним без баталий. Поговоришь, али все же бить и гнать? – растерявшийся Емельян вбежал в комнату и, запыхавшись, явно разгоряченный от споров, стал спрашивать. – Иных татей добивать? Очухались они, требуют также тебя, но мы… это… Там Петро приложился, а он казак лихой и громадный. Так что? Правильно?
Голова у меня только-только перестала кружиться, вернее, вихри вальса сменили темп на более медленный, а тут такое словоблудие. Я понимаю, вижу, что Емельян старается выслужиться, но столько слов…
– Пусть Иван войдет. Так кто там громадный? Петро? Вот он пускай рядом постоит для острастки, – сказал я, чувствуя, как каждое слово набатом отдавало в виски.
Мне нужно поесть и поспать, если сейчас ничего для восстановления не предпринять, можно здорово усугубить свое состояние.
Через минуты три на пороге комнаты показался тот самый Иван. Мужик пристально рассматривал меня, чуть хмуря брови, словно включал опцию рентгена.
– Что случилось? – тоном чуть ли не умирающего спросил я.
– Кто это сделал? Ты? – спросил Иван.
– Что сделал? Мне доложили, что побили вас мужики? – я недоуменно пожал плечами, что также далось болезненно. – Так что с них взять? Темнота дремучая, ля-мужик.
Притворяться не приходилось, ухудшающееся состояние меня даже пугало. А что если я больше не очнусь? Мне хотелось жить, как и каждой божьей твари – пусть в этой новой реальности, но жить. И, едва приобретя новую жизнь, терять ее за просто так я не стану.
– Я чую лжу, ты… стал иным, но то, что немощный нынче… – говорил Иван, всё ещё изучающе рассматривая меня. – Ладно. Нехай так. Я дело твое отдал Понтеру, но все равно скажу свое слово. Сарай, дом, мастерская, все это может случайно загореться – или кто-то нежданно умрет. Так