был в Ростове. Аль снова прятаться станешь? – сказал Понтер, снимания картину и обнажая трещину на стене.
Все же какая тут бесхозяйственность!
– Не стану прятаться, – сказал как отрезал я.
«А кто кому должен, мы ещё разберёмся!» – промелькнули мысли, но я не стал их озвучивать и обострять обстановку.
Нужно вначале понять, что мне делать со всем этим… Со своим странным воскрешением, со своим новым телом, с хозяйством. Оно же у меня есть? Если я барин, значит, поместье имеется? Привести следует мысли в порядок да освоиться.
Я вновь поднял пистолет.
– А теперь, господа, я вас более не задерживаю. Но знайте, что оружие я, считай, купил у вас за картину, – сказал я, показывая пистолетом на выход.
Бандиты переглянулись, не решаясь уходить. Я что-то должен еще сделать, сказать? В дверях я увидел силуэт мужика. Было видно, что он уже не первый раз делает шаг, чтобы войти в комнату, но сразу же отступает. Ну так не каждый зайдет в помещение, где только что звучал выстрел.
– Эй, кто там у дверей? Зайди! – выкрикнул я.
Нерешительно, переминаясь с ноги на ногу, с опущенными глазами и чуть сгорбленно, вошел мужик, как по мне, так прилично одетый. По крайней мере, это был костюм в одном тоне, а не с цветочками и в разных цветах.
– Господа, я испросить пришел. Вам же оно как обычно? Банька уже истоплена, стол накрыт, не обессудьте, господа, но нынче не богаты на дорогие кушания. Что Бог послал, – подрагивающим голосом говорил вошедший. – Штоф хлебного вина, как полагается, поставил.
– На том и порешили. Вот баньку примем, согреемся как следует, твоих сералек пожмем, да и в путь, – сказал Понтер и уже обратился с своим подельникам: – Все, расход, в баню!
– Стоять всем! – хриплый голос нового действующего лица заставил вздрогнуть.
Я резко направил пистолет на решительно входившего в комнату мужика в черной шубе с большим воротником. Не дом, а проходной двор. Новое действующее лицо было в годах, явно за пятьдесят, и… Вот есть люди, от которых исходит сила и власть, право приказывать. Все бандиты замерли и даже чуть потупили глаза. Если с Понтером пререкался даже тот же Мартын, то теперь было видно, что вошедшему никто из коллекторов возразить ничего не мог. И понятно, что мужик был заодно бандитами.
– Барчук, ты стрелял? Никого не задело? – спросил вошедший.
– Нет, Иван, я картину у него забираю в счет роста долга, – резко поменявшись, став кротким, говорил Понтер.
– Аркаша, это твое дело, как и о чем ты условился. Не будет денег у меня на столе, не будешь подо мной ходить, сладко спать и вкусно есть, – сказал тот, кого называли Иваном, и вышел прочь.
Повисла пауза. Понтер и его группа прикрытия приходили в себя. Этот Иван, он кто-то по типу вора в законе? Сявок своих на мне натаскивает? Интересно, а получилось бы такого прижать да напугать, как Понтера? Или для авторитетного Ивана смерть менее ценна, чем статус?
Бандиты, выдохнув после ухода Ивана, все же поспешили на выход, оставляя меня в некотором недоумении. Кого