крути любого – не ошибешься, ну так и что? Секретных объектов здесь нет и не будет – иностранцев со всех сторон как грязи. Крепости, флот и армию прятать бесполезно – все равно узнают, это штуки заметные. Словом – пускай будут, потому что вреда принести неспособны физически.
– Удачно, – согласился военный губернатор, оторвав другую.
– Предприимчивый народ, – поделился наблюдением Ухтомский, отхлебнув компоту.
К сожалению для многих, я не стал закрывать глаза на нескольких попавшихся на глаза покачивающихся краснорожих «старожилов» и объявил сухой закон до конца кампании. Ругают поди служивые, но мы же не на курорте, а на учениях!
– А чего им? – пожал плечами Ковалёв. – Давно рядом живем, ко всему привыкли.
Караванов китайских штук десять к границе приехало, торговать, и к вечеру убыли порожняком. Завтра, надо полагать, вернутся с пополнением – много нас здесь собралось, больше пяти тысяч без учета япошек. «С жиру бесятся» – так охарактеризовал любителей закупиться ерундой военный губернатор, а я был доволен тем, что казенное питание налажено отменно: полевые кухни Империя освоила и без меня, а американские припасы позволяют выдавать пайки побольше или продуктовые наборы тем, кто кашеварит в кругу товарищей – так можно.
– Китайцам неведома честь, – с высоты своего расизма заметил Арисугава. – И они готовы продать кому угодно что угодно!
Я бы поспорил, но это будет, как говорила Екатерина II, «политически близоруко». Да и смысл? Японский принц в силу своего происхождения и воспитания просто неспособен принять отличную от собственной точки зрения, поэтому подхватываем:
– Слышал я об одном случае – один китаец повадился ходить к жене другого.
Господа придвинулись поближе, демонстрируя внимание.
– Тому надоело носить рога, и он решил застрелить китайского Казанову. Взяв ружье, принялся бегать за ним по деревне и стрелять, да все мимо. Кончились патроны, а Казанова ему и говорит: «Могу еще продать».
Адаптация анекдота вызвала залп жизнерадостного гогота, и эстафету подхватил князь Барятинский:
– С вашего позволения, господа, поделюсь превеселым анекдотцем!
Мы приготовились.
– Есть у меня один приятель, статский советник. Приятнейший, доложу я вам, человек – в делах прилежен, характером кроток, да своего не упустит. И была у него жена – тоже приятнейшая женщина, дама знатных кровей. Тридцать лет, казалось, душа в душу жили. И как-то зимним вечером приходит он ко мне. Пьян вусмерть, в сапогах на босу ногу да в одной шубе поверх исподнего. Отродясь, замечу, пьяным его никто не видывал.
– Ну? – вежливо поторопил рассказчика Ухтомский, успевший начать конспектировать в блокнот.
– К фельетонистам попадет – зашибу, – ласково пригрозил Барятинский.
Посмеялись, и он продолжил:
– Отпоил я его кофием, отогрел, и заговорил мой приятель. «Сплю» – говорит –