четырех километров от их лагеря, где царили беспечность и беспорядок. Предупрежденные о его приближении мародерами, которых турки обратили в бегство, союзники поспешно сняли осаду и с безрассудной жестокостью вырезали в лагере пленных, которые были отданы им на слово. Как только первые разведчики врага, арабы, появились на равнине, пылкий граф Неверский потребовал для французской кавалерии почетное место в бою. Король Сигизмунд, который уже знал по опыту, как сражаться с турками, умолял крестоносцев оставить его венгров в авангарде, чтобы противопоставить легкие войска легким войскам, а элиту армии сохранить для борьбы с янычарами и спахиями. Но французские рыцари не желали ничего слушать, кричали, что никогда не уступят место венгерской пехоте, и все бросились в передовые ряды. Тогда две армии двинулись вперед, и битва началась (22 сентября 1396 года). Турецкая пехота была рассеяна первым натиском храбрых соратников графа Неверского. Даже янычары не смогли устоять перед этой группой воинов. Десять тысяч янычар уже лежали мертвыми на поле боя, а остальные искали убежища за спинами спахиев, когда французы, бросившись на вторую линию, прорвали ее и обратили в бегство. Увлеченные своей кипучей энергией и не слушая голоса благоразумия, они бросились преследовать бегущих, не соблюдая никакого порядка, и так добрались до вершины холма. Но каково же было их удивление, когда они увидели, что лучшие силы Баязида встречают их лесом из сорока тысяч копий! Удивление вскоре сменилось паническим ужасом; испуганные, они бросились в бегство в ужасном беспорядке. Только рыцари упорствовали и сражались с отчаянием. Окруженные со всех сторон кавалерией, воодушевленной присутствием султана, большинство из них нашло славную смерть среди вражеских копий. Граф Неверский и двадцать четыре его главных соратника попали в плен к туркам.
Однако венгры выстроились в боевой порядок всего в тысяче шагах от французов. Этьен Ларкович командовал левым флангом, а князь Мирч – правым, состоявшим из его влахов. Как только они увидели, что французы возвращаются в беспорядке после атаки на элиту османов, оба фланга позорно бежали, несмотря на усилия Сигизмунда вернуть их в бой. Только баварцы и штирийцы выдержали удар врага. Укрепившись за счет бежавших французов, они бросились на войска султана и восстановили бой. Они уже оттеснили янычар и посеяли страх в рядах спахиев, когда прибытие сербского князя, союзника Баязида, с подкреплением в пять тысяч человек решило исход битвы, которую их чудеса храбрости держали в suspense. Большинство погибло, защищая знамя Сигизмунда. Сам король, вырванный из схватки архиепископом Грана и Этьеном Канишским, его братом, лишь с неохотой покинул поле боя, усеянное телами штирийских и баварских рыцарей, и бросился в маленькую лодку, сопровождаемый несколькими храбрыми товарищами, чтобы добраться до объединенного флота Венеции и Родоса, стоявшего на якоре в устье Дуная.