приходили люди, чтобы идеи «школы философов» жили и здравствовали. Для этого делались конкретные действия, был общий эмоциональный порыв, была квартира в центре города, куда до смены руководства можно было прийти в любое время суток – и тебе всегда были рады. Подобие единства, которое выстраивала «школа философов», носило на себе ее деструктивный отпечаток, который предпочитали не замечать: никакого сочувствии к тем, у кого случались какие-либо проблемы, это было «их личное дело».
В Корабельной приморской группе не было совместной деятельности, совместного конкретного труда, не было общих проектов, над которыми бы работали, и мне казалось, что тут каждый сам по себе – в меру приветлив, но равнодушен по сути. Не было того братства, которого я так искал. Были занятия, на которых делали практики и читали тексты, предполагалось, что потом самостоятельно все работают над собой. Были поездки к Валентину, скорее развлекательного характера. Изредка совместные поездки на природу. Лично я слабо представлял себе, что это за Школа, в которой оказался – информации было крайне мало, она была расплывчата и не опиралась на мое бытие. Что такое «работа над собой» я несколько лет не понимал, и ценностью ее не считал.
В группе были не только ровесники, но и люди старше меня по возрасту, однако гамма чувств по отношению к ровесникам колебалась у меня от презрения и зависти до безразличия, исключение я делал лишь для Дей и Скрипачки, ее подруги. У ровесников, в основном, было стабильное горизонтальное бытие, и мне казалось, что в их ситуации только развивайся и развивайся!.. но они не поражали меня духовным рвением. На мои негативы Дей как-то заметила:
– Им как раз развиваться тяжелее.
Она была права, но девяностые годы семья моих родителей прожила тяжело, постепенно выползать из безнадеги мы начали только после моего попадания на Корабль, в Корабельных Приморских ровесниках я видел другой социальный слой, и вопрос дружбы или сердечных отношений с этими людьми решался у меня однозначно: это исключено, отторжение. Бинер не решался ни вверх, ни вниз.
В «школе философов» мы как-то раз выполняли «упражнение на единство», умение работать в команде и чувствовать друг друга: группа закрывает глаза, не переговариваясь и не подавая никакие знаки нужно посчитаться по числу участников: если участвует десять человек, то до десяти. Заранее не договариваются, кто начинает счет, но каждое последующее число должно быть произнесено через такой же промежуток времени, как между первыми двумя числами («один» и «два»). Нас было восемь человек, мы посчитались без сбоев с третьего раза. Однажды я предложил выполнить это упражнение на занятии приморской корабельной группы: нас было на занятии всего пятеро, но посчитались мы раза с шестого.
С 23 по 25 марта 2001 года в Приморске проходил семинар Корабля. Место проведения было прежнее – детский сад, но теперь у нас были только два зала. На стенах основного зала теперь висели алхимические гравюры, вызывая некоторое смущение и оторопь: до этого момента на семинарах материал давался в контексте учения Гурджиева, и поворот в сторону алхимии был неожиданным и непонятным. Позже я узнал, что