может пойти куда угодно, – согласилась Егорова.
– Ну, что ж, Екатерина Васильевна, я вас приглашаю отужинать, – подставив локоть своей спутнице, Селивёрстов хитро подмигнул ей, склонив перед ней голову.
– Сегодня, надеюсь, мне не придется отдавать свои часы в залог, – посмотрев ему в глаза, она рассмеялась.
Селивёрстов тоже вспомнил, как однажды он пригласил её в ресторан, будучи студентом, но не рассчитал свои наличные финансы. Получилась очень неприятная история. Он засмущался. Но всякий случай, почему-то потрогал карман, в котором лежал бумажник.
– Нет, милая. Сегодня твоим часикам ничего не угрожает, – проведя Егорову в зал ресторана, Селивёрстов старался быть предупредительным и галантным кавалером. Он заказал самые дорогие блюда и видя, что она немного забеспокоилась, сказал ей, – не волнуйся, Катенька, я уже не студент.
– Но и не Рокфеллер, – ответила она.
– Да, я не Рокфеллер, но кое какие накопления имеются. На ужин в ресторане хватит.
– Ох, Ванюша, Ванюша. Ты, как и раньше. Любишь немного «нарисоваться».
– Что значит «нарисоваться», – он старался состроить серьёзную « мину», но глядя на улыбающеюся Егорову, не удержался и рассмеялся. И как бы по секрету шепнул ей, – ну, да, «нарисоваться», совсем чуть – чуть. Надеюсь, ты никому об этом не расскажешь? Чем я хуже всех остальных мужиков, – он огляделся по ресторану.
– Нет, Ванюша. Ты ничем не хуже. Ты просто живёшь на зарплату. Неизвестно сколько ты копил свои сбережения. А теперь хочешь спустить их за один вечер.
– Знаешь, Катенька, не каждый день я могу себе позволить пригласить такую красивую даму в ресторан.
Егорова подумала: «Кто знает, если бы он был бы моим мужем, то наверное не замечал бы, что я красивая». Но сказала совсем другое.
– А ты попробуй сэкономить, глядишь и завтра ещё раз пригласишь.
– Ты призываешь меня быть скупым?
– Нет милый, экономным.
– Вот и моя жена…, – Селивёрстов хотел что-то сказать о своей жене, потом запнулся. Замолчал, виновато уставившись в тарелку с салатом.
– Говори, говори. Что твоя жена?
Но Селивёрстову не хотелось больше ничего говорить. Он чувствовал себя виноватым. Потому, что за весь вечер он не вспомнил ни разу о жене. Его чувство вины переросло в какую-то непонятную злость. Ему захотелось на ком – то разрядиться. Но не кричать же ему на Екатерину. Он вспомнил о рыжим мужчине, сидящем за соседним столике, посмотрел на него. Тот по-прежнему следил за ним. Селивёрстов со злостью отодвинул стул и твёрдым, решительным шагом подошёл к рыжему мужчине. Оседлав стул, стоящий рядом с его столиком, Селивёрстов долго с пренебрежением смотрел в лицо рыжего. Тот молча, делая безразличный, но в то же время надменный взгляд, продолжал любоваться Егоровой.
– Ты куда уставился, – грубо сказал Селивёрстов.
– Куда хочу, туда и смотрю, – не отрывая взгляда от Егоровой, сквозь зубы процедил улыбающийся рыжий незнакомец.
– Ты чего за мной шпионишь? – не унимался Селивёрстов.
Тут