ему на плечо, прижавшись мягкой грудью.
– Ой, нет! Больно! Не дойду! Посидеть бы еще.
– Ну, посиди.
– Не здесь же! – Бабенка тревожно огляделась. – Не при дороге же! Я ведь не какая-нибудь, я из семьи хорошей, уважаемой, мне родичей позорить не годится… А как я овдовела, сам знаешь, про вдову всяк горазд дурное слово сказать…
По дороге между горами и Подолом и правда шли люди, ехали всадники, и многие с любопытством таращились на занятную пару: русин-хирдман, явно из богатого дома, и молодая женщина полянского рода, которые непонятно что забыли на этих бревнах. Не то он ее задержал, уйти не дает, не то она его…
– Ой, и плахту всю изгваздала! – Бабенка изогнулась, чтобы осмотреть себя сзади, и взгляд Бранда тоже устремился туда. – Вот грязюка проклятая! Как же я теперь пойду! Что про меня люди скажут: мол, Речица где-то в грязи валялась, да с кем бы?
– Речица ты?
– Речислава. А тебя как звать?
– Я Бранд.
– Вон, смотри, клети стоят, они сейчас пустые! – Речица показала на длинный ряд клетей на другом берегу Глубочицы, за мостом. – Вот там бы мне посидеть. Нога отдохнет, грязь высохнет, я тогда подол отчищу и пойду себе домой. Поможешь дойти?
– Это ж княжеские клети. Там дань складывают и товар всякий.
– Но сейчас-то дани там нет, в греки увезли продавать еще весной, да? Вон, гляди, у крайней и дверь не заперта. Не здесь же сидеть, у всего Киева на глазах! Разговор пойдет…
– Ну, идем.
Опираясь на руку Бранда, Речица сделала два-три неуверенных шага, на каждом покачиваясь и шепотом вскрикивая… а потом Бранду это надело, он взял ее на руки и понес. Она, не возражая, даже как-то доверчиво прильнула к его плечу и опустила на него голову. Бранд перенес ее через мост, прошел к ближайшей клети – дверь и правда была закрыта, но без замка. Сгрузив Речицу наземь, Бранд толкнул дверь – та легко открылась. Сперва сам заглянул – пусто, несколько ломаных бочонков, еще какой-то сор.
– Не палаты здесь царские. – Бранд завел Речицу внутрь, поправил бочонок, чтобы на него можно было сесть, и усадил. – Удобно тебе?
– Да, хорошо. – Речица расправила плахту и улыбнулась. – И ты присядь. Не бросишь же ты меня здесь одну. Мало ли какие лихие люди забредут, а тут хоть кричи – никто не услышит… ой, там в углу крыса!
Бранд обернулся, крысы не увидел, но среди битых горшков и рваных берестяных коробов она вполне могла затаиться. Вздохнул и сел прямо на землю. Спешить ему было особо некуда, а Речица улыбалась ему с такой благодарностью, так мягко сияли в свете приоткрытой двери ее большие глаза, что было даже приятно.
– Никто тебя искать не будет? – спросил Бранд, старательно отводя глаза от ее груди, которая только что так плотно прижималась к его груди. – А то застанут нас тут вдвоем… Жениться заставят, – он ухмыльнулся, – а мне жениться еще года три нельзя.
– Почему это? – Речица явно удивилась. – Ты вон какой парень здоровый! Тебе