Талисман. Болат Басжан

словно повторяя движения, которым его когда-то научил дед. Седла и уздечки отец изготавливал на продажу, но чаще всего дарил их гостям, которые приходили к нам в дом. – Если гость ушёл с пустыми руками – это стыд хозяину, – говорил он. Зима продолжала укрывать степь, затихала деревня. В воздухе пахло дымом от печных труб, снег искрился под холодными звёздами. И хотя мороз пробирался в щели окон, внутри дома было тепло – от натопленной печи, от запаха свежей кожи, от тихих звуков домбры, которую отец иногда брал в руки, перебирая струны.

      Зима медленно отступала, оставляя после себя мокрые дороги, звонкие ручьи и прозрачный воздух, наполненный свежестью. Снег ещё покрывал степь, но уже не был тем пушистым белым одеялом, что укутывало аул долгими месяцами. Теперь он серел, оседал, местами превращался в рыхлую кашу, а местами растекался в лужи, отражая солнечные лучи. Весна шла в аул неспешно, но неотвратимо. Днём солнце припекало сильнее, капли с крыш падали всё чаще, и даже самый лёгкий ветерок приносил с собой запах талой земли и пробуждающейся травы. Лошади сбрасывали зимнюю шерсть, а скот начинал искать первые зелёные побеги, пробивающиеся из-под снега. Люди становились бодрее, разговорчивее, в глазах появлялся блеск – впереди было тепло, работа, новые заботы, но главное – праздник. Приближалось весеннее равноденствие, Наурыз. В этот день аул словно пробуждался после долгой зимней спячки. Женщины ещё с рассвета разводили костры, готовили наурыз коже, скатывали тесто для баурсаков, бросая его в шипящий горячий жир. Мужчины проверяли силу в казакша курес, мерялись ловкостью в перетягивании аркана, а самые выносливые готовились к байге – скачкам, в которых решалась честь и слава лошади и её наездника. Я стоял среди людей, прислушиваясь к голосам, запахам, гулу веселья, но внутри меня бурлило другое чувство. Волнение. – Ну, Аманай! – Голос отца вывел меня из раздумий. – Думаю, пришло твоё время заявить о себе. Я резко обернулся. Отец стоял рядом, сложив руки на груди, а в глазах его мелькал знакомый прищур. Талисман, привязанный к столбу неподалёку, мотнул головой, словно и сам знал, что скоро выйдет на скачки. – Ты ведь говорил, что твой Талисман самый быстрый, – продолжал отец. – Или твои слова – просто ветер? Я почувствовал, как внутри что-то дрогнуло. Столько раз я твердил, что готов, что жду этого момента… но теперь, когда он настал, сердце вдруг сжалось, а ноги стали ватными. Я хотел ответить, но слова застряли в горле. Отец внимательно посмотрел на меня и чуть склонил голову: – Ты боишься?