сам покрыл ещё раз лаком, не позволял никому притрагиваться к ней. Это была его драгоценность. А теперь представьте, как он относился ко мне… И как, скажите мне, понять и поверить, что ему вдруг стало скучно?
Мне жизненно необходимо с ним поговорить. Да и кто расстается так, даже не взглянув в глаза?
Но трубку он не берет, также как и оба его родителя. Я звонила уже сотню раз. Они уже должны были давно приземлиться в Нью-Йорке. Видимо я попала в опалу у всей семьи. Но что я такого сделала? Ума не приложу.
Сквозь мучительные мысли, раздирающие мою голову, я слышу приглушенный голос мамы. Кажется, она говорит с кем-то по телефону, и кажется, этот кто-то – мама Нейта, миссис Хилл. Подхожу к двери, слегка приоткрываю ее, напрягаю слух до предела и до меня доносится:
– Хелен, объясни, что случилось с Нейтом? Элсени пришла вся не своя, не выходит весь день из комнаты, на ней лица нет, – не скрывает своего беспокойства мама.
С минуту я не слышу ничего, только гулко бьющееся сердце, звук которого отдается в ушах. А затем:
– Но что могло произойти? Еще вчера они оба от счастья чуть ли не парили над землей…Было столько планов…Я…, – но мама замолкает, видимо внимательно слушая ответ собеседницы.
– Ладно, я поняла. Ты тоже ничего не знаешь. Очень жаль, – печально вздыхает. – В любом случае, хорошо, что вы благополучно долетели. Артур ждет звонка от Дорана. А я фотографий вашего нового дома, уверена, там все по высшему разряду, – пытается придать своему голосу бодрости. – Конечно, передам. Пока, пока, буду ждать звонка.
Кажется, она ничего не выяснила. От этого еще больше расстраиваюсь и рыдания опять совсем близко подкатывают к горлу.
Вновь слышу мамин голос, в сопровождении и папиных реплик тоже. Она что-то тревожно ему говорит, но я не могу разобрать слов. Чтоб не заставлять их обоих и дальше нервничать из-за меня, я выхожу из комнаты и спускаюсь вниз в нашу огромную кухню, чем изрядно их удивляю.
– Оу, Элсени, дорогая, как ты себя чув…
– Я есть хочу, – не даю маме договорить.
Хотя на самом деле мне кусок в горло не лезет, но я не хочу заставлять родителей тревожиться за меня еще сильнее, если я перестану есть.
– Конечно, я как раз приготовила твою любимую лазанью, садись, – начала суетиться мама, доставая тарелки, стаканы и столовые приборы.
Через десять минут стол ломился от изящества разных блюд и закусок.
– Ты вроде говорила только про лазанью, – хмуро отмечаю я. – Или ты решила накормить весь район?
– Я просто нервничала и не знала, куда деть свои руки. Ты же знаешь, готовка – это мое успокоение. И вот, такой вот ужин получился, – улыбается она и проводит рукой над столом, указывая на изобилие вкусностей.
Тут и мой любимый салат с рукколой и беконом, лазанья, бутерброды с авокадо, различные закуски, названия которых я даже не знаю. Еще мама сделала крамбл, один из обожаемых мною десертов. И даже испекла сама хлеб.
– А ты постаралась на славу, – произносит