же зашли в комнату. Клавдия постаралась – наготовила и для детей, и для мам, но одна из девочек обнаружила в своём фруктовом салате кусочек пропавшего апельсина и тут началось. Все побросали ложки, мамы стали собирать девочек домой, отказавшись от «культурной» программы, а на другой день в школе все знали, что Любонькина мама угощала детей «объедками». И ведь что обидно, ведь продукты Клавдия покупала в магазине – в рабочей столовой такое не едят, но выбирала то, что подешевле.
А Любонька сидела за партой, как оплёванная. Тут же подметили, что и одета она в дешёвые вещи и портфель у неё дешёвенький, и тетради, и ручки. Учительница, как могла, утихомирила девочек, рассказав им несколько историй о жизни замечательный людей, которые были нищими, а стали великими. Девочки перестали злословить, но Любонька сделалась изгоем.
Со временем, из пухленького хорошенького ангелочка, каким была в детском саду, она превратилась в худенького заморыша с вечно затравленным взглядом. Но училась хорошо, прилежно занималась и скоро все свыклись с её бедностью, а Клавдия старалась – на каждую копеечку старалась купить что-нибудь дочке, порадовать свою Любоньку.
А тут и бабушка «одумалась». Кто-то из их деревни встретил Клавдию с Любонькой в городе, а потом уж вся деревня судачила, вот ведь бабка какая – выгнала дочь с малым ребёнком, ни копейкой не помогла. Вот и получилось, что всё равно осудили. Приехала бабка в город, нашла общежитие, зашла. Клавдия на работе была, а Любонька – уже взрослая девочка, запустила бабушку, которую знала только по фотографиям. Бабка, как увидела свою внученьку, бухнулась на колени и заголосила:
– Ой, ты лишенько! Прости меня, голубушка! Прости дуру старую! Сама пила ела, а дитятко голодало! Ни кровиночки в лице!
Любонька, как могла, успокоила бабушку. Рассказала, как они жили с мамой – и про детсад, и про столовую. Всё у них хорошо, а худенькая она, потому что переходный возраст – она сейчас только растёт, а поправляться потом будет – при половом созревании. Бабка удивилась такой осведомлённости и притихла. Попили с внучкой чаю с пирогами, которые из деревни привезла, да и подалась она домой – боялась, что Клавдия выгонит её, как она сама когда-то выгнала. А внучке на прощание сказала:
– А лето будет, ты приезжай ко мне. У нас привольно, хорошо, детворы много. Молочка парного попьёшь.
– Я летом в лагерь езжу. Мама берёт мне хорошие путёвки – и на море, и в санаторий-профилакторий.
– Ну, как знаешь, – закручинилась бабка, осознав свою ошибку.
Но летом Любонька всё-таки приехала к бабке, правда, на 10 дней, но все эти дни бабка ходила с внучкой по деревне с гордо поднятой головой. Деревенские, увидев внучку, хоть и худющую, затихли.
После 9-го класса мама с дочкой порешали, порешали и решили, что Любоньке надо идти в училище – по маминым стопам. Денег на институт не было и не будет, а после училища какая-никакая, а работа. Клава по себе знала. Она работала уже старшей приёмосдатчицей,