мысль пронзила его так же резко, как вспышка памяти о вчерашнем вечере. Он помнил этот взгляд Якова. Ощущение чужого разума внутри собственной головы.
Теперь он хотел ответов. Ему нужны были факты.
Библиотека стояла в центре города на улице Ленина, на пересечении с ул. Витора Хара. Новое здание, но уже с облупившейся вывеской, под которой едва угадывались буквы «Городская библиотека №5». Димка толкнул дверь, и тяжёлый запах старых книг, пыли и бумаги ударил в нос.
За столом у окна сидела бабка-библиотекарь, по-своему такой же незыблемый элемент города, как шахта, пятиэтажки и постоянный ветер, затихающий только в предрассветные часы на короткое время. Она почти не подняла головы, когда он вошёл, только что-то негромко промычала, продолжая шуршать старыми каталогами.
Он подошёл к стойке.
– Мне нужны старые архивы. Записи о зданиях города, может, газеты. Что-то про церковь.
Бабка вдруг застыла.
Она моргнула раз, второй, а потом медленно подняла глаза.
Его передёрнуло. Глаза у неё были пустые, выцветшие, как у человека, который слишком долго смотрел в темноту.
– Какую… церковь? – её голос звучал неуверенно, как будто она пыталась вспомнить, о чём он говорит.
Димка нахмурился.
– Которая рядом с кинотеатром. Она там с еще с 60-х годов. Мне нужны записи, с какого года она появилась и кто это санкционировал.
Библиотекарь долго смотрела на него. Затем медленно закрыла карточку, с которой работала, и глубже ушла в спинку стула.
– Там не было церкви. – Слова прозвучали так, будто их выталкивали с усилием. – Там всегда была бухгалтерия шахты.
– Да, но потом…
– Там не было церкви. – Она повторила это твёрдо. Слишком твёрдо. Как если бы кто-то научил её говорить именно так.
Димка почувствовал ледяное прикосновение страха. Но не потому, что бабка его пугала.
Потому что он видел, как в её глазах шевельнулась тень.
Она сама не верила в то, что говорит.
Но кто-то заставил её забыть правду.
Он отступил от стойки, собираясь уйти, но вдруг бабка быстро, как будто сама не поняла, что делает, наклонилась к нему.
– Ты ищешь что-то… чего не должен искать. – её голос сорвался на шёпот. – Яков видит тебя.
К горлу подкатил холодный комок – не эмоция, а нечто плотное, чуждое, словно обломок льда, застрявший внутри. В животе закрутилось: не боль, не страх, а тягучее, выворачивающее ощущение, как перед рвотой, когда тело знает то, что ум ещё отказывается принять.
Он хотел спросить, что это значит, но не успел.
В следующее мгновение её лицо изменилось – не выражение, а сама его суть.
Будто маска, которая всё это время была на месте, вдруг начала съезжать, открывая что-то глубже, некосметическое, нехорошее, то, что обычно не показывают людям.
Она снова была просто старой женщиной, выцветшей от времени. Только глаза её теперь были пустыми окончательно.
– Простите, юноша, но ничего не могу вам помочь, – ровным голосом сказала она. – У нас нет таких архивов.
Она