должны были защищать их поселение от врагов?
Набеги соседей случались то и дело, но Племя Волка знало, чем встретить незваных гостей. Порой Волки и сами совершали набеги. Прежде Шэна не видела в этом ничего плохого. Если у тебя украли сундук с добром и увели скот – это беда, но если ты увёл – то ты ловкач и молодец.
Вот только теперь всё выглядело иначе. Там, где раньше стояли их юрты, виднелись лишь догорающая трава да дымящиеся головешки. Ни криков, ни лязга оружия, ни блеяния испуганных овец. Такая жуткая стояла тишина, что даже пения птиц в степи и то не было слышно…
Девочка подумала, а вдруг это всё страшный сон, и ущипнула себя за щёку. Ох, больно. Но даже тогда из её светлых глаз не пролилось ни слезинки.
Бывало, она плакала, ударившись коленкой об острый камень. Или в тот раз, когда случайно разбила любимую папину пиалу. Но сейчас, когда пришла настоящая беда, глаза словно высохли. Только нутро скрутило да живот подвело, как бывало порой от прокисшего козьего молока. Ох, зря они сегодня пошли за ягодами. Может, остались бы дома – и ничего плохого не случилось?
– Дети, за мной, скорее, – мать потащила их прочь с холма.
Шоно послушно пошёл, как козлёнок на привязи. Шэна же начала упираться.
– Нет, мам. Нужно спуститься. Моя кукла…
– Будут тебе другие куклы, – прикрикнула на неё мать, и девочка, насупившись, притихла.
Потом они всё шли и шли по степи, пока настоящий закат не окрасил небо в цвета пожара. Даже когда начало смеркаться, в воздухе всё ещё чувствовалась гарь, и Шэне казалось, что теперь этот запах будет преследовать их вечно. Как на берегах Огнь-реки, что находится далеко на юге, за Изумрудными горами.
– Мам, а долго ещё? Я устал, – заныл Шоно.
– Потерпи, малыш. Скоро будем на месте. Дедушка Мун ждёт нас.
Мать взяла Шоно на руки, и тот тут же повеселел, потому что очень любил старика Муна. А вот Шэну эта новость отнюдь не успокоила. Раньше они ездили до дальнего становища только верхом, поэтому она понимала, что идти ещё долго, а ноги гудели невыносимо. К тому же Мун был им никакой не дедушка. В смысле, не родственник, а суровый шаман соседнего Племени Медведя. И Шэна, признаться, его немного побаивалась. Разве станет добрый человек вплетать в бороду человеческие кости?
Когда идти стало совсем невмоготу, они остановились на привал, съели всю землянику, которую собрали в тот день, и напились воды из ручья.
После скудной трапезы Шэну начало клонить в сон, но она знала: нельзя спать ночью в степи, если у тебя нет тёплого одеяла. Даже летом ночи бывали такими холодными, что запросто можно было встретить чотгору-трясовицу и помереть, как батя подруженьки Адари в том году.
При мысли о подруге сердце кольнуло, но Шэна отбросила дурные мысли. Наверное, все её родные и друзья успели уйти из становища. Может, их тоже приютил старик Мун? Надо только дойти до Медведей, а там они снова встретятся, обнимутся, и всё будет хорошо! Юрт и всего остального скарба, конечно, жалко. Но это дело наживное – так бабушка Дэма говорила. А она, между прочим, трижды погорелица. Даже шрам от ожога на лице остался.
– Мам, а это Змиулан всё спалил? – у малыша Шоно зубы стучали от холода.
– Какой ещё Змиулан? – мать нервно дёрнула плечом.
– Ну про которого бабуля песню пела…
Теперь Шэна тоже вспомнила. Их бабушка была сказительницей, играла на трёхструнной чанзе и знала тысячи разных историй. Была среди них одна и про могущественного змея – прародителя всех горынычей. Мол, живёт этот змей в подземном дворце. Богатств у него – видимо-невидимо. Сундуки ломятся от мехов и злата. Все земли от Изумрудных гор до Огнь-реки – его вотчина. Но Змиулану всего этого мало. Хочет он ещё больше земель заграбастать. Девиц ворует – куда ж без этого. Пленницы потом в змеищ превращаются по воле нового господина и уже не помнят ни родни, ни прежней жизни. А ещё бабушка говорила: коли не будешь старших слушаться и спать вовремя не ляжешь, то и тебя Змиулан сцапает.
Шоно тогда не поверил, рассмеялся. Да как же, говорит, он меня сцапает, коли я не девица? Но бабушка не растерялась, усмехнулась: ты, милок, у нас красавчиком уродился. Тебя тот змеюк с девчонкой перепутает да умыкнёт. Пока разберётся, что к чему, ты уже юрким ужиком будешь ползать. Так что живо спать!
Шэна вынырнула из воспоминаний, услышав горький вздох матери:
– Да кто ж его знает? Может, и Змиулан…
И тут её такая злость одолела – щёки полыхнули, словно голову в очаг сунули. Сжав кулаки, она крикнула что было мочи:
– Пусть только попадётся мне тот змей проклятый! Уж я ему отомщу!
– Тише ты! Вдруг услышит, – испугалась мать.
– И пусть! Будет знать, как чужие становища жечь. Я… я жизни не пожалею, но найду его. Вырасту, научусь сражаться, как папка, – и снесу Змиулану голову. Все три! Или сколько их у него там?
– Не до́лжно тебе воевать, ты же девочка. К тому же у тебя есть брат. Он будет защищать нас,