привстав на дыбы, кинулся прочь. Конокрад был, как видно, настоящим мастером своего дела. Положив на свою ладонь кусочек сахару, он стал подманивать к себе гнедого. И иноходец клюнул на приманку: уж, слишком заманчивым было лакомство. К тому же, от чужака помимо навоза пахло чем-то, что сильно волновало мерина. Это был запах кобылы, на которой приехал конокрад… Когда он отворил калитку и вывел гнедого из загона, очутившись от Уилки совсем близко, тот, вскочив на ноги, закричал:
– Руки – вверх!
Конокрад с удивлением обернулся на оклик дерзкого мальчишки. Если бы на месте Уилки был взрослый, то его уже не стало бы в живых. Мгновенно выхватить пистолет из кобуры и выстрелить точно в цель – для сельского вора не представляло никакой сложности и особенного риска. Он и, в самом деле, являлся отменным стрелком, хотя и плохим ковбоем. Из тех, что воровали лошадей у фермеров и грабили на дорогах путников и переселенцев. Но Уилки был ребенком. Направив дуло револьвера прямо в грудь конокраду, он играл. Шкодник даже не подозревал о том, кто был перед ним на самом деле. Убивать фермерского сынка никак не входило в планы плохого ковбоя. И он решил позабавить Уилки. Подняв руки вверх, конокрад сделал вид, что жутко испугался.
– О, боже! Только – не это! – жалобно простонал он.
– На колени! – приказал Уилки, грозно нахмурившись. – Руки – за голову!
– Я прошу снисхождения, ропер4! – притворно взмолился сельский вор, после того, как под дулом пистолета выполнил требования, как он полагал, видимо, слегка тронувшегося умом проказника, рост которого не превышал четырех футов. – Я знаю, у тебя – благородное сердце и ты отпустишь меня с миром… Ведь, так?..
Что делать дальше, Уилки не знал. Он настолько заигрался, что не хотел, чтобы все закончилось не по правде, а понарошку. Ведь Фармер-младший непоколебимо верил, что сейчас он – взрослый мужчина, способный принимать ответственные решения. И перед ним – по меньшей мере, настоящий гангстер, а не Том – соседский мальчишка, с которым они вдвоем часто мурыжили подобные сцены. После того, как Том приминал коленями траву, обычно, Уилки «стрелял», не смотря на то, что его товарищ по забавам, рассопливившись, заклинал своего лютого врага проявить милосердие…
Чуток поразмыслив, шестилетний ковбой объявил тоном человека, не терпевшего пререканий:
– Я не могу сохранить тебе жизнь так, как ты перешел черту дозволенного и без спросу явился на чужое ранчо!.. Поэтому… Ты… Ты умрешь, как червяк, ползая у моих ног, и, моля о пощаде!
Плохой ковбой просек, что хлопец чудил, будто он – теперь взаправдашний герой, этакий Сорви Голова, и перед ним не меньше, чем сам Чарли «Счастливчик»5. Крепко сцепив пальцы и держа руки за головой, конокрад не мог быстро выхватить пистолет. Чертов мальчишка, наверняка, выстрелил бы первым. А стоять под прицелом револьвера