наряды и украшения. Кобель паршивый, да и только! Это сравнение, как считал антиквар, наиболее всего, подходило Гераклу. И, все-таки, по мнению хозяина, без его согласия Дора не могла испытывать никаких симпатий и глубоких переживаний к другому мужчине. Ведь, бесспорно, за этим последовали бы более интимные отношения между двумя людьми низшего сословия и примитивной расы. В доме Лесли Шина слуги должны работать, а не заниматься любовью! В последнее время подобные мысли не раз приходили ему на ум. Но он, ни за что бы, не признался самому себе в том, что тут дело обстояло вовсе не в его убеждениях. В душе антиквара давно уже стерлись ясные границы между тем, что являлось собственностью этого скряги и теми, кто работал на него. Их он тоже считал чем-то вроде личного капитала, который приносил доход в виде комфорта и уюта в особняке и не требовал особенных затрат. Собственнический инстинкт Лесли Шина, словно червь, терзавший его изнутри, не давал ему покоя ни днем, ни ночью. Богатый американец не был женат. Не имел детей. Не встречался с любовницей так, как на нее пришлось бы истратить немало денег. Личная жизнь ему не удавалась. И чужое счастье или хотя бы легкий намек на него он воспринимал очень болезненно и почти физически страдал, если кто-то из немногочисленного окружения оказывался в чем-либо благополучнее его самого. А, учитывая, что сердце застарелого холостяка никогда и ни по кому не сохло, превзойти себялюбца в этом вопросе было совсем нетрудно. По сему, в одно прекрасное утро хозяин собрал всю домашнюю прислугу у себя в кабинете и сообщил:
– Вчера вечером, до того как отправиться почивать, я пересчитывал остаток наличности, хранившейся в моем сейфе с секретным кодом…
Сказав это, Лесли Шин на секунду задумался. Его взяло сомнение по поводу того, правильно ли он сделал, что упомянул о сейфе. Впрочем, у присутствующих был такой вид, словно они понятия не имели, о чем именно шла речь? Никакого такого сейфа с секретным кодом они в глаза не видели! На самом деле, прислуга доподлинно знала о том, что надежно пряталось под обшивкой одной из стен хозяйского кабинета. Во время разговора обе руки Лесли Шина покоились на крышке письменного стола, за которым он важно восседал в мягком бархатном кресле. Стол был из орехового дерева. Прекрасно полированный с массивной крышкой он занимал половину хозяйского кабинета. Нервно пробарабанив по нему тонкими костлявыми пальцами, хозяин продолжил:
– Так вот, когда я закончил подсчет, то, как всегда, положил деньги туда, где им и надлежит быть!.. При этом одну стодолларовую банкноту я нечаянно обронил на пол. С запозданием обнаружив это, я поднял ее с пола и, торопясь ко сну, оставил на столе…
И антиквар удостоил прислугу взглядом, который не сулил ей ничего хорошего.
– Сегодня, когда я вошел в кабинет, стодолларовой купюры на прежнем месте не оказалось!
Сказав это, Лесли Шин, пружинист�