Ты убила моё счастье вот этими губами, – он коснулся алых женских губ и сразу отдёрнул руку, будто обжегся. – Убила вернее, чем если бы ударила кинжалом. Кинжал ранит тело, а слова бьют прямо сердце. В сердце – это всегда больнее. Это почти всегда – насмерть. Я думал, что меня убьют в бою, что умру от голода или ран, но небеса сохранили мне жизнь, хотя я потерял много товарищей. Почти всех потерял. Но я выжил. И значит, небеса на моей стороне, Сяо Ян. Слышишь? Они тоже хотят справедливости.
Она коротко вздохнула и покачала головой:
– Вряд ли небеса хотели, чтобы из мести, пусть даже справедливой, вы нарушали законы. Подумайте, что вы натворили сегодня. Вы оскорбили две семьи прямо и ещё две семьи – косвенно. Потому что моя мать была из рода Ли, а госпожа Чен из рода Фэн, и теперь вы настроили против Лэй сразу четыре дома.
– С каких пор тебя заботит чьё-то мнение?
– Люди начнут говорить нехорошее. Что вы забрал меня без приданого, а это значит, я всего лишь наложница…
– Захочу – и будешь просто служанкой! – крикнул он ей в лицо.
Сяо Ян опустила ресницы, умолкая.
– Не смей отводить взгляд, когда я говорю с тобой! – он шагнул к ней, схватил за волосы, заставляя поднять голову и посмотреть ему в лицо.
Сяо Ян посмотрела.
Красив. Силён. Высокий, как тополь. И широкоплечий. Война делает из мальчиков мужчин. Если не убивает.
Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, а потом взгляд Джиана потемнел.
– Раздевайся, – велел он низким, хриплым, совсем незнакомым голосом, и снова толкнул её к кровати.
На этот раз Сяо Ян не удержалась на ногах и тяжело села на жёсткую постель.
В доме советника Чена уже стояла кровать, приготовленная для новобрачных. С тремя перинами, с шёлковым одеялом. На кровати в доме Лэй лежала одна циновка, а одеяло было тонким, шерстяным.
– Ну? – повторил Джиан с угрозой.
Сяо Ян потянула вязки пояса. Узелок был тугой, она с трудом смогла ослабить его.
– Время тянешь?!
Джиан вдруг набросился на неё, повалив спиной на постель.
Затрещал алый шёлк свадебного наряда, оголились женские плечи, а генерал уже исступлённо срывал с неё нижнюю рубашку из белого шёлка, добираясь до прилегающей к телу нагрудной повязки.
Шёлк поддавался плохо – прекрасный, лучший шёлк из торговой лавки на главной улице Даньланя. Мягкий, нежный, ласкающий кожу. Сейчас мужские руки срывали его безжалостно, сминая, раздирая тонкую вышивку.
Нагрудная повязка тоже не устояла, и генерал замер, увидев белые маленькие груди с тёмными пятнышками сосков. Сяо Ян не сопротивлялась, потому что от её сопротивления ничего бы не изменилось.
Лучше всего было бы закрыть глаза, но она не смогла этого сделать. Так и смотрела в лицо Джиана. В его искажённое от страсти и безумия дорогое, такое знакомое лицо.
– Будешь моей, – произнёс он хрипло, накрывая ладонями белую женскую грудь и жадно сминая, – как тогда… под соснами…
Он впился ей