в волосах нить жемчужной подвески. Положила её на столик.
Здесь не было ничего, что могло бы рассказать, как Джиан жил все эти годы. Да он и не жил в Даньлане. Он был на границе… Он был на войне…
Дверь распахнулась. Обернувшись, Сяо Ян увидела Джиана. Он стоял на пороге и казался против ещё светлого сумеречного неба чёрной тенью.
Но вот он шагнул вперёд, закрыл дверь, и золотистый свет придал знакомые очертания лицу, фигуре…
– Уже освоилась? – он пнул в сторону вышитую туфельку из алого шёлка.
Разулся, пошёл к кану.
– Удивлён, что ты даже не сопротивлялась, – сказал Джиан, насмешливо кривя губы. – Поклонилась покорно, со всем почтением, словно рада, что стала женой сына луны.
– Меня так воспитали, генерал, – ответила Сяо Ян спокойно. – Как учат нас великие мудрецы прошлого, женщина должна покорно принимать всё, что выпадает на её долю. И почитать того мужа, которого небеса дали ей. Как говорится в «Книге добродетельной женщины»: «Если я выйду замуж за птицу, то полечу вслед за ней. Выйду за собаку, буду вместе с ней грызть кости. Выйду замуж за коровью лепёшку, буду сидеть рядом и вдыхать её запах».
– Это ты про меня сейчас? – Джиан схватил её за шею, сжав пальцы, а Сяо Ян показалось, что мир померк, и стало темно, как в колодце.
Боль сдавила горло, сердце требовало вздоха, но генерал всё крепче сжимал её шею.
Колени подогнулись, и Сяо Ян готова была упасть, но тут генерал отпустил её, оттолкнув в сторону постели.
Сяо Ян сделала два шага, судорожно кашляя, запуталась в одеждах и чуть не упала.
– Простите, если рассердила, – сказала она.
Голос звучал хрипло, и горло казалось узким, как шёлковая нить. Но дышать уже было можно, и Сяо Ян вздохнула полной грудью.
– Какая ты стала скромница, – заметил генерал, вскинув голову и скрестив руки на груди. – Послушная, тихая… Ещё и извинилась. Растеряла по дороге всю свою гордость?
– Какая может быть гордость у женщины? – ответила Сяо Ян и посмотрела ему прямо в глаза. – Сначала она подчиняется воле отца, потом воле мужа.
– Смотрю, ты подчинилась воле отца, когда расторгла нашу помолвку! – рыкнул он, темнея лицом.
Сяо Ян не ответила, внимательно глядя на него.
Сейчас она разглядела морщинки в уголках его глаз. И небольшой шрам, пересекавший левую бровь.
– Это твой отец? – Джиан схватил её за плечи и встряхнул. – Скажи, что это отец заставил тебя!
Глаза у него так и сверкали. Злостью, ненавистью, горечью и… безумием. Совершенно безумный генерал. Сколько же ещё безумств он может натворить…
– Это было моё решение, – сказала Сяо Ян всё так же спокойно.
Без сожалений, без извинений. Просто спокойно.
Железные пальцы сдавили плечи, и она поняла, что завтра и на плечах останутся синяки, не только на шее. Впрочем, одним синяком больше, одним меньше…
Джиан стиснул губы, скрипнул зубами, словно боролся с собой, а потом с усилием, превозмогая себя, сказал:
– Столько лет хотел узнать… Спросить тебя об этом – почему?
– Что