особняке в Гринвиче. Весь дом разгромили подчистую, после десятка жалоб на шум появились копы, а отцу было все равно. Он нанял уборщиков и ушел в кабинет, заключать какую-то там важную сделку с японским производителем техники. Когда меня исключили из Балларда, а затем и из той напыщенной шведской частной школы? И глазом не повел. Выписал очередной чек и отправил меня в Сэндовер.
Так что, что бы это ни было, в этой непрошенной оливковой ветви, которую он тыкает мне в нос, я не заинтересован. Мне стало плевать много лет назад.
– Я хотел поговорить с вами о рождественских каникулах, – говорит папа. – Могли бы провести их все вместе.
– Ага, да. Мне кажется, нас уже поздновато водить в Диснейленд, пап.
– Мишель предлагает съездить в горы. Может, покататься на лыжах?
– Мне-то что? Делай, что хочешь, пап. У меня другие планы.
– Обдумай этот вопрос, – настаивает он, явно решив игнорировать мою грубость в качестве какой-то психологической атаки. – А пока мы с Мишель хотели заехать к вам в гости на днях. Хотим сводить вас поужинать, мальчики. Что скажете?
– Я пас.
Сбрасываю звонок без какого-либо сожаления. Даже неодобрительный блеск в глазах Эр Джея не может меня смутить. Понимаю, мы теперь братья, и его это тоже касается, но лучше ему в это не лезть. Ему не понять восемнадцать лет наших отношений, просто потому что он знаком с Дэвидом всего несколько месяцев. Бо́льшую часть из которых мы провели в этой комнате.
– Зря ты так, – говорит мой сводный брат. – Мог бы хоть немного постараться.
– Мог бы, но не хочу. Поверь мне, не покупайся на этот спектакль. Он не заслуживает того, чтобы ты за него заступался. Эти разговоры заканчиваются куда быстрее, если я даже не притворяюсь, что мне интересно.
– Может, это не спектакль, – замечает Эр Джей.
Закатываю глаза. По какой-то нудной причине он всю прошлую неделю донимает меня, мол, мы должны помириться. Вот только он не знает моего отца и не знает, что это такое, проснуться однажды утром и обнаружить, что ты перестал существовать для собственного папы. По крайней мере, отцу Эр Джея хватило совести загреметь в тюрьму.
– Сказано же тебе, весь этот сопливый бред – это всего лишь бред. Все эти подарки и обещания путешествий, которыми он засыпает вас с матерью, все эти попытки быть твоим другом. Все это ненастоящее. Он просто пытается впечатлить твою мать. Показать себя с лучшей стороны, чтобы она не забрала половину его состояния при разводе.
В лице Эр Джея проступает неуверенность.
– Что? – требовательно спрашиваю я.
– Ну не знаю… – Он нервно теребит кончик галстука.
– Что? – повторяю я.
– Какой-то части меня кажется, что этот брак реально удастся, – признается он наконец.
У меня отвисает челюсть.
– Чел.
– Да знаю я.
– С каких это пор?
Он лишь пожимает плечами.
– Они выглядят счастливыми.
– Они молодожены,