Лена – синоптик в аэропорту, Александр – летчик, Валерий – горный инженер, Камил – астроном.
Значит, слушаем Дьякова:
– Отец был ироничен, любил высмеивать. Он был и пессимист, а между тем человек либеральный, умный и начитанный. Верил в провидение, но был против поповства. Кристально честен и абсолютно безразличен к материальным благам. Любимыми писателями были Некрасов, Чехов и Салтыков-Щедрин. Отец интересовался и политической литературой. Читал Добролюбова, Чернышевского, даже Энгельса и Маркса. Он знал древних авторов, вполне свободно владел латынью, – тут Дьяков значительно повернулся ко мне от рукописи, подняв брови, – и греческим (!).
По тому, что я знаю об Анатолии Витальевиче, характеристика эта вполне годна и для него самого, за исключением разве любимых писателей: тут будут Жуковский, Алексей Константинович Толстой (он открывает книжку: «Посмотрите, какое лицо!»), Фламмарион, Жюль Верн, Лондон, Марк Твен, Уэллс.
– А Пушкин?
– Пушкин написал массу чепухи: «Родила царица в ночь не то сына, не то дочь, не мышонка, не лягушку, а неведому зверушку…»
– Это же говорит герой сказки.
– Зна-аю! Но все равно не бывает так. Мужская и женская клетки складываются, и начинается жизнь. У кошки рождается кошка, у собаки – собака.
– Вы не любите Пушкина?
– Любил, пока он был романтик, до Одессы. Впрочем, в Одессе он тоже был романтик. Это такой город, где надо быть романтиком.
В Одессе, однако, ни Пушкин, ни Дьяков долго не задержались. Александр Сергеевич отправился, как мы знаем, в Михайловское, Анатолий Витальевич, окончив Одесский университет, поступил в Московский на четвертый курс мехмата, где в течение двух лет учился у выдающихся ученых Ф. Фесенкова, А. Михайлова, А. Тихонова, И. Тамма, хотя был рекомендован в аспирантуру в Одессе.
– Вот читайте, написано собственной (!) рукой профессора Кулика: «…ряд данных Дьякова лег в основу…» – Дьяков откинулся в кресле и сложил удовлетворенно руки на груди, на мгновение, впрочем. – Дальше!..
«…Все эти работы показывают в Дьякове способного, с солидным фундаментом знаний, аккуратного, точного и вдумчивого… из него может выработаться высококвалифицированный работник, полезный для советской науки…»
– Вы прочли?
– Прекрасный слог.
– Вот. Теперь будет кому написать обо мне некролог, а то Федорова нет, Евгения Константиновича. Он поддерживал меня, хотя тоже считал, что у атмосферы – короткая память.
– А вы считаете – долгая?
– А как же!!! Циклы же существуют. Ломоносов еще обнаружил длинные волны. Длинные волны – долгая память.
Вошла жена:
– Слабый снег пошел.
– Запишем: ровно в час. Слабый «полярный» снежок. Наш хороший, пушистый.
И в Чугунаше снег. Несколько человек стоят у бревенчатого сруба станции. Инвалид просит