между абзацами, а можно привлечь для той же цели тире. Вот авторы, собранные в этом сборнике, и привлекали. Никакого моего произвола здесь нет, – я лишь оставил тире там, где их поместили авторы.
И последнее – об ударениях. В этой книге очень много ударений: то и дело встречаются и. Это сделано сознательно: авторы таким образом подчеркивали смысловые и интонационные акценты, и все авторские ударения сохранены. Здесь тоже нет никакого произвола с моей стороны.
Всё, заплатки закончились. Все прорехи залатаны, дальше – собственно таинственная проза.
Желаю всем держащим в руках эту книгу приятного и интересного чтения!
Да, вот еще что! Если будет на то воля «таинственной прозы» (а она особа капризная, прихотливая и своенравная), то, возможно, появится еще одна книга, которая будет называться «Русская таинственная проза второй половины XIX века».
Виталий Бабенко
«– Мой доклад сочинен на бумаге, – отвечал нечистый дух журналистики. – Как вашей мрачности угодно его слушать: романтически или классически?.. То есть снизу вверх или сверху вниз?
– Слушаю снизу вверх, – сказал Сатана.
– Я люблю романтизм: там все темно
и страшно и всякое третье слово бывает непременно мрак или мрачный – это по моей части».
«И теперь, когда я вздумаю о подобной кончине, то на мне проступает холодный пот и мертвеют ногти…»
«Отец Маруси был казак зажиточный, а мать ее добрая хозяйка, так они и жили хорошо; а как дочь была у них одним-одна, то они в ней души не слышали…»
Алексей Константинович Толстой (1817–1875) носил титул графа, как и многие Толсте. При этом он был чудесным русским писателем и великолепным поэтом. А в конце жизни удостоился звания члена-корреспондента Петербургской Академии наук. Остается только жалеть, что и проза, и поэзия А.К. Толстого отошла у нас куда-то на задний план, хотя, конечно же, это звезда первой величины. Здесь уместно сказать то, что написал о А.К. Толстом хороший, но забытый писатель Болеслав Михайлович Маркевич (эти слова читатель найдет и в примечании к названию рассказа): «Фантастический мир производил с юных и до последних лет на Толстого неотразимое обаяние…»
Алексей Константинович Толстой
Семья вурдалака
[Рассказ этот, вместе с другим, Свидание через 300 лет (Le rendez-vus dans trois cents ans), заключающимся в той же имеющейся у меня тетради покойного графа А.К. Толстого, принадлежат к эпохе ранней молодости нашего поэта. Они написаны по-французски, с намеренным подражанием несколько изысканной манере и архаическими оборотами речи conteur’ов Франции XVIII века. Это придает им в оригинале своеобразную прелесть, трудно передаваемую в переводе, но читатели оценят во всяком случае, не сомневаюсь, самый интерес