улиц.
– Чайку, Геннадий Анатольевич? – предложил я, когда Лапшин лихо затормозил возле теперь уже моего дома.
– В другой раз, Егор, – отказался наставник. – Неплохо, неплохо, – оглядывая моё хозяйство, заметил Почемучка. – Такое поле для деятельности, а, Зверь Горыныч? Все твои бытовые поделки пригодятся. Думал ли ты о таком? Хотя думал, думал, потому и в деревню рванул из столицы, да?
– Ну… – пожал я плечами, не зная, что сказать. Непростой парень этот Егорка, по всему выходит. Жаль, с памятью его так и не удаётся разобраться, куски и фрагменты в общую картину не складываются.
– Правильно, Егор Александрович, – вдруг совершенно серьёзным тоном выдал педагог. – Что мы, теоретики, что называется, жизни не нюхали. Быть практиком – великое дело! Уверен, аспирантура тебя дождётся! Как и Государственные премии! Ну, бывай, Егор, жду в гости. И сам приезжай, и с ребятами. Обязательно с ребятами. И присмотрись, хорошенько присмотрись к своим ученикам! Нам самородки ох как нужны! Блиновы да Кулибины наше всё! не только Пушкин, – хохотнул Почемучка и продекламировал. – О, сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух, и опыт, сын ошибок трудных…
– И гений, парадоксов друг, и случай, бог изобретатель… – закончил я, неожиданно для самого себя.
– Ну, до свидания, Егор Александрович, – Лапшин потряс мне руку. – Жду в гости! И не затягивай, да!
– До свидания, Геннадий Анатольевич, буду, обязательно буду. И не один, а с ребятами, – заверил я совершенно покорившего меня преподавателя.
Мы попрощались и «Победа», довольно урча, помчалась обратно в город.
Жизнь снова покатилась своим чередом, не без приключений, но по сравнению с первыми часами моего пребывания в славном селе Жеребцово обыденность оказалась вполне приемлемой и спокойной.
Днём я ходил на работу, помогал завхозу, разбирался с учебниками и рабочими программами, вести мне предстояло несколько предметов в разных классах, и я усиленно готовился к своему первому учебному году в роли классного руководителя и учителя многопредметника. Успел познакомиться с некоторыми коллегами, которые постепенно выходили из отпусков и приступали к наведению порядков в своих классах с помощью учеников.
Вечерами мастерил свою поделку, доводя до совершенства, чтобы не ударить в грязь лицом, так сказать, перед добрейшим и милейшим директором Юрием Витальевичем. Вместе с председателем Иваном Лукичом они в скором времени улучшили мой быт. Директор чуть ди не за ручку провёл по всем инстанциям, от знакомства с суровыми дамами в образовании до бухгалтерии. Звениконь прислал бригаду женщин, они в два дня побелили внутри мой домишко, печку, навели порядки и во дворе. Покосили траву, перекопали огород. Подключился и председатель колхоза Лиходед, поставил меня на довольствие, обеспечил сухпайком: мешком картошки, лука, свёклы, консервами, подсолнечным маслом. Жизнь налаживалась.
А ещё у меня появился щенок Штырька, приволок его внук Степаниды Михайловны. Пацан долго маячил за забором, катая