на стол. Точнее огромный почти гладкий камень, похожий на стол.
– Просто я всем очень нравлюсь. И бегаю быстро, – смеется Джордж, натягивая на руки перчатки, которые положено носить по этикету.
Правда, смеется он недолго. Стоит только приступить к работе, как все валится из рук. Пальцы кажутся лишними, ноги мешаются, инструменты делают все не то и все не так. После пятой попытки хоть немного сгладить поверхность полки кинжалом, она ломается надвое. Принц недоверчиво разглядывает предательскую деревяшку, совершенно не веря, что этот глупый кусок дерева посмел ему не подчиниться.
– Тут такое дело… – тянет Джордж, рассматривая черно-золотые чешуйки на крыльях Эвы. – Может, вам нужно две полки?
– О, перешел на «вы»?
В золотистых глазах столько неподдельного любопытства и удивления, что принцу становится немного стыдно.
– Виноват, был напуган и неправ. – Джордж неглубоко кланяется, продолжая держать обломки в руках. – Мне следовало сразу обращаться к вам самым почтительным образом.
– Не надо почтительным. Надо нормальным, – заключает Эва, подтверждая свои слова кивком. – Полок можешь хоть десять сделать. Еще нарублю.
– Десять я и к Вольному дню не повешу… – шепотом ужасается Джордж. – Сейчас все будет, не волнуйся.
Впрочем, Эва и не выглядела взволнованной, разгневанной или расстроенной. Скорее, безразличной, словно на лицо натянута реалистичная карнавальная маска. Так обычно на выставках кажется, что камень живой, по-настоящему следит за тобой глазами, не меняя позу и выражение. Но Эванесса дышит, чуть щурится и скрежещет зубами, заставляя принца нервничать еще сильнее. Он пилит, шкурит, стучит, ковыряет, использует подручные инструменты и ворчит. Вначале незаметно, едва уловимо, затем все громче и громче:
– Нет, ну почему я? Давай я приведу мастера деревенского? Обещаю, что не сбегу. Но это… – Принц взмахивает руками, показывая на обломки, стружку и два перемотанных белой тряпкой пальца. – Это же совершенно невозможно!
– Делай, – просто командует драконица, окидывая Джорджа задумчивым взглядом. Щурится, облизывает кончиком языка губы.
Принц вздрагивает, принимается срезать щепки еще быстрее.
– Чаю?
Крак. Бум. Неожиданный вопрос из-за спины помогает Джорджу сломать измученную половину полки еще надвое.
– Вина, – горестно соглашается принц.
Три чаши багряного напитка, десяток изысканных проклятий, один разбитый ноготь – и кривая полка сжаливается над несчастным, честно выдержав даже пустую бутыль из-под вина. Две маленькие испытывать никто не решается, пусть и выглядят они куда надежнее длинного собрата. Эванесса безразлично оглядывает венец творческого полета мысли и одобрительно кивает:
– Хорошо.
– Хорошо? – переспрашивает Джордж, ожидая не столько похвалы, но хотя бы дальнейшей своей участи.
– Хорошо, – просто повторяет Эва.
– А дальше-то что? Зажаришь меня? Заставишь прибить полки по всей пещере? Посадишь ткать ковер?
– Ты умеешь ткать ковры? – как