на правильный путь.
Эта Зоя стоит на пороге кухни, слушает, следит, анализирует.
– А какая она, правильная дорога, по-твоему?
Мать переводит взгляд на меня.
– Зоя тебе и сообщит, когда ты ей всё расскажешь.
У мамы пустой взгляд.
Зоя на пороге кухни, как охрана.
Секта поганая.
– Что же мне рассказать…
Потирая подбородок, я на деле ни о чём не думаю. Отключаюсь. Ненароком слышу сквозь голоса из телевизора свой смех, сплетённый со смехом Майка.
– Пройдём в комнату. Первые выводы я сделала, теперь хочу узнать тебя получше.
– Как человек, далёкий от психологии, я удивлён.
Женщина склоняет голову, внимательно слушая меня.
– В чём же твоё удивление, Артур?
– Как взрослая женщина, позиционирующая себя как помощница людей, может без стыда входить в чужие комнаты и рассматривать чужие вещи без разрешения владельца?
Мама трёт под левой грудью ладонью. Пошла манипуляция здоровьем.
– Я же предупреждала, он начал невыносимо много болтать. Он спорит! И вернулся в какой-то ужасной одежде, а уходил в костюме!
– Я позволила себе такое, чтобы вскоре помочь с решением твоих проблем, – безапелляционно отвечает Зоя.
Я хочу засмеяться над этой дурью, фигнёй полной, но никак не получается. Я не могу контролировать эмоцию радости – она сама проявляется, да так редко, что собственная улыбка поражает. Для других, как оказалось, это вообще что-то сверхъестественное.
– Ну хорошо, пойдёмте поговорим.
Мы входим в комнату, где аромат чужих духов вытеснил мой запах. Проверяю взглядом вещи – трогала ли Зоя чего, отодвигала ли.
Но без толку это. В своих вечных рассуждениях о жалкой жизни я не обращаю внимание на что-то обычное: как, например, где лежал мой блокнот, в котором я ничего не писал. Или где я оставил нотную тетрадь.
– Можешь присесть, Артур.
– Могу, но не хочу, благодарю.
Цокает языком.
– Ты связался с плохой компанией?
Плохие ли те люди, или просто отличающиеся от меня?
– Я ни с кем не связан.
– Поэтому ты перечишь родителям?
Она садится на край, моей, блин, кровати. В грязных уличных брюках.
– Не перечу, а отстаиваю свои права.
Она выводит меня на разговор, и у неё получается. Выдыхаю через нос, наращивая панцирь замкнутости. Ненавижу болтать о себе.
Моя душа – это моя душа. Моё сердце – это моё сердце. Мои мысли – это мои мысли. И никто не вправе залезать внутрь без моего разрешения.
– Тебе кажется, что мама с папой отнимают твои права?
– А где отец?
– Твой папа ушёл на работу, его вызвали на ночную смену. Ты хочешь с ним увидеться? Он тебя защитит?
Держи язык за зубами, Артур. Она тянет из тебя энергию, чтобы ты высказался, а как выйдет из комнаты, доложит матери каждое слово, сказанное в этих стенах.
Лучше всего ты играешь на пианино и утаиваешь правду о себе.
– Мне завтра на учёбу.
– Тебе нравится