оценило старания Кофлика и назначило его мастером. Но рабочие почему-то Кофлика Титыча не уважали и не любили, а за глаза звали Конфликтычем.
Конфликтыч узнал об этом прозвище, но решил, что люди к нему несправедливы, а потому стал еще яростнее бороться, чтобы все было по-честному. Он не понимал, почему один должен работать больше, если у другого жена рожает, или почему кому-то заболевшему нужно выдавать деньги из кассы взаимопомощи без очереди лишь потому, что у него семья большая.
– Это несправедливо, – отрезал Конфликтыч. – Каждый должен работать на равных, а проблемы – это личное дело, они не касаются производства.
Но однажды у него заболел живот так, что выступил ледяной пот и потемнело в глазах. Вот только Конфликтыч и к себе отнесся, как к другим, и посчитал, что негоже уходить раньше времени, а потому очнулся уже в больнице, куда его увезли на скорой. Оказалось – аппендицит, да еще с осложнениями.
Придя в себя, Конфликтыч и в больнице начал отстаивать свою справедливость. И когда медсестричка попыталась без очереди провезти на процедуры больного в коляске, Кофлик не смолчал, а громко возмутился:
– Куда прешь! Не видишь – очередь. Тут все больные.
Но медсестричка почему-то не стала с ним спорить, а так по-особенному посмотрела на Конфликтыча, что все желание скандалить пропало, а вот васильковый взгляд медсестрички почему-то запал в сердце.
Конфликтыч решил разведать, кто она такая, и узнал, что ее зовут Любушкой. А попутно выяснил, что все ее любят. Конфликтыч хмыкнул, мол, так уж и все, но думать о ней не перестал. И даже пригласил погулять в парк. Потом в кино. В кафе. И замуж.
Трудно сказать, почему Любушка согласилась: чужая душа – потемки. Может, пожалела непутевого? Не зря же русские говорят, что любить – значит жалеть. А возможно потому, что случилось чудо, ведь и история наша называется сказкой, и притянулись друг к другу две души, которые должны были соединиться.
И начал Конфликтыч учить Любу «справедливости»: мол, у всех зарплата одинаковая, значит, справедливо будет, чтобы ты, Любушка, не надрывалась, а, как все, выполняла лишь предписанное.
Вот только Любушка слушала его, а потом дома обнимала ласково, кормила вкусно и приговаривала:
– Все ты говоришь правильно, милый. Вот только мир устроен не по справедливости, а по милосердию, – и больше ничего не говорила и не спорила.
Стал задумываться Конфликтыч. И однажды так задумался, что, увидев, как во дворе соседский пацан опять возится со старым велосипедом, не стал ему высказать: «Так тебе и надо! Носился тут – вот теперь получай по справедливости!», а просто подошел и помог парнишке натянуть слетевшую цепь.
Дальше – больше. В бригаде у него парень один работал, отгул просил – к больной матери съездить, а Конфликтыч не пускал. Несправедливо, мол, когда кто-то еще ни одного отгула не брал, а ты уже второй раз за полгода отдыхать будешь. А тут вдруг дал, да еще и сам до вокзала