одеждой своего народа – кабилов5. Просторная одежда берберов – «джелаба», из белой ткани, сочеталась у него с песочного цвета кителем DAK с отложным воротником. На ногах – чудные с виду, специальные кожаные сандалии с загнутыми носами. На них он великолепно перемещался по песку и даже скатываться с барханов, словно на лыжах. Всё это дополнял бурнус из светлого сукна с капюшоном. Он давно уже неплохо освоил немецкий и кроме того знал кажется все местные языки и наречия и что самое главное – пустыня была его домом. Без всяких преувеличений, не раз это знание местных обычаев и чуждой европейцам местности, очень выручала немцев.
Никто не знал, откуда он появился, Фрицу уже казалось, что он был у них в отряде всегда. Агизур, повсюду таскал с собой сына – мальчонку лет восьми. Давно, ещё поперву, кто то из солдат пытался выспросить его, почему он не оставит ребёнка с женой или с другой, наверняка, как принято в Магрибе, многочисленной роднёй. Но Агизур, очень болезненно относился к таким разговорам, молча угодил в пустыню, и их с мальчиком не было по нескольку суток. Но куда бы за эти сутки не перемещался их батальон, странный бербер всегда находил их и возвращался. Всё так же с сыном, которого звали Сами. Почему возвращался? А кто его знает… Наверное потом что дико, люто ненавидел англичан и французов. Кто знает, возможно, корни этого чувства и скрывали отсутствие у этих двоих аборигенов жены и матери, а так же других родственников. И не то, что бы он так уж любил немцев, скорее он оправдывал старую истину, что враг его врага, скорее ему друг. Со временем он привязался к солдатам батальона Фрица, а немцы к нему.
К тому же, кроме всего прочего, этот странный бербер, прославился необыкновенной, просто непостижимой меткостью. Фриц сам был свидетелем, как Агизур, из своего старого Маузера6, попал в голову английскому танкисту, беззаботно высунувшемуся из люка танковой башни метрах в 800 от немецких позиций. На изумлённые вопросы, он что то невнятно ответил, мол просто знает куда попадёт его пуля и что-то про то как Всевышний, направляет его руку. Фрицу с товарищами оставалось только радоваться, что Всевышний направлял руку Агизура в сторону британцев, а не в парней «Пустынного лиса7» и союзников-итальянцев.
А пока окружившие их немцы, с интересом наблюдали за диалогом местных. Причём их рослый ауксиларий8, больше слушал и только изредка о чём-то переспрашивал собеседника, а мелкий, чернявый бедуин без умолку тараторил отчаянно жестикулируя и даже подпрыгивая.
– «Он из племени, которое кочует к западу отсюда, и с его слов, ищет часть своего стада, которое потерял после песчаной бури» – наконец перевёл кабил.
– «Да пропади он пропадом вместе со своим стадом! Что ему известно про оазис, который мы ищем?» – торопливо спросил гауптман.
– «Да, он говорит, что недалеко есть оазис, но судя по всему, это не то место, что нам нужно,