доме. Углы этого строения были в огромных трещинах, в квартирах с потолков на головы жильцов летели огромные куски штукатурки, на стенах квартир уже давно образовалась плесень и прекрасно существовала рядом с населявшими это помещение людьми. После долгих хождений по разным инстанциям, после многочисленных комиссий из разных организаций, дом всё таки признали не пригодным для жилья и подлежащим к расселению. Но признать то признали, а годы шли и люди ждали своего часа, когда им предоставят другое жильё, пригодное для проживания, а этот час всё не наступал. Устав ждать и слушать обещания жители дома отрядили Всеволода Валериановича своим представителем в высшие круги управления городом, Администрацию города. Всеволод решительными шагами вошёл в здание администрации, спросил у сидевшего у входа охранника как ему найти нужного ему человека. Охранник оказался вполне вежливым человеком, позвонил куда-то, и объяснил Севе куда ему идти, в какой кабинет. В настроении полном решимости он поднялся на нужный ему этаж, нашёл нужный ему кабинет, постучал и решительным шагом переступил порог открытой им двери. Его взгляд упал на большой, стоявший по середине кабинета стол, по бокам которого стояли стулья.
На столе стоял компьютер и разные письменные принадлежности, лежали кипы документов. Хозяйка кабинета, очевидно что-то уронив искала это «что-то» под столом. Найдя что искала она распрямилась и взору нашего пенсионера предстала собственной персоной Люда Паршина. У нашего ходока всё перевернулось внутри, от былой решительности не осталось и следа, он стоял и с глупым видом, переступал с ноги на ногу и молчал. Это молчание прервала Людмила Васильевна:
–А это вы Всеволод, извините запамятовала как вас по отчеству! Сегодня Вы выглядите прилично, а тогда я невольно подумала, что же жизнь делает с некогда приличными людьми. По какому вопросу вас забросила судьба в мой кабинет?
Действительно перед походом в Администрацию города Сева одел парадный свой костюм, надушился духами «Красная Москва» и выглядел таким мачо из зарубежных журналов. Но при виде Людмилы настроение у него пропало, костюм на втянувшихся в грудь плечах обвис, и он сам стал каким-то маленьким, беспомощным на фоне начальницы этого кабинета. В его голове моментально пролетели все школьные оскорбления и издевательства что когда-то он нанес стоящему перед ним человеку, но тогда он считал себя горой а Люду серой мышью, таким «Гадким утёнком», но обстоятельства изменились и некогда ничего не значащий для него человек стоял перед ним, как он считал, не преодолимой скалой. Вячеслав путаясь в словах, повторяясь изложил суть своего прихода и опустив голову тихо стоял, как перед казнью. Он уже в глубине своей души думал, что зря он согласился пойти от дома ходоком, что надо же было случится такому, что именно тем начальником кто должен вынести основную резолюцию на расселение людей из аварийного дома, а самая плохая мысль была та, не жить нам скоро в хорошем жилье. Он стоял и молчал нервно теребя полу пиджака ожидая решения, а Людмила Васильевна прочитав принесённые